Ради любви
Шрифт:
Дерек все сильнее нервничал. В такую погоду руки вмиг замерзают, и каким бы опытным ни был матрос, удержаться на высоте ему будет непросто. Зимнее плавание неимоверно трудно при любых условиях. Нутром он чувствовал, что это подарит нечто новенькое.
Дождавшись подходящего момента, Дерек поднес ко рту рупор. Люди на палубе ждали только сигнала.
— Становись к фалам и шкотам марселя!
Матросы бросились к фалам, схватились за шкоты и по команде Дерека начали поднимать паруса. Вокруг стоял сущий бедлам: пронзительно свистела дудка боцмана, в воздухе висела
От оглушительного треска парусины над головой, подтвердившего, наконец, что ветер начал наполнять паруса, на лице Дерека появилась довольное выражение. Но когда несколько мгновений спустя он посмотрел назад, в сторону далекого берега, плохо различимого сквозь круговерть летящих снежинок, лицо его посерьезнело. Если он не ошибся в своей догадке, этот ветер, который так здорово помог им быстро выйти в море, будет усиливаться, становиться все сильнее и сильнее, пока…
Обернувшись на шаги за спиной, Дерек, пряча лицо от немилосердно хлещущего ветра, увидел, что на верхнюю палубу поднялся первый помощник.
— У нас все на ходу, капитан, — доложил он. И добавил уже более раскованно: — Отлично сумели поймать ветер, слов нет.
Вид серьезного, жилистого бородатого парня, спокойно и с достоинством стоящего перед ним, вдруг напомнил капитану, как он впервые встретился с Уильямом Каттером в порту Филадельфии. "В то время они оба были намного моложе, чем сейчас. Каттер родился в семье моряков и был, скорее всего, зачат во время одной из кратких побывок на берегу отца семейства, а он, вообще ничего не знавший о своих настоящих родителях, благополучно провел собственный корабль через океан. Ему пришелся по душе спокойный юноша. Он понял, что Каттер опытен, умен и удивительно хладнокровен. Дерек нанял его первым помощником капитана на одно плавание, оказавшееся чрезвычайно тяжелым, и Каттер доказал, что капитан в нем не ошибся.
Дерек полностью доверял Каттеру и легко делился с ним тем, что вряд ли доверил бы кому-то еще.
— Если бы я был более суеверным человеком, то сказал бы, что это плавание сглазили, — покачал головой Дерек. — Я никогда еще не видел такого разгневанного неба и не встречал такого злобного ветра. Ты прав, ветер-то мы поймали, согласен. Но, боюсь, впереди нас ждет жуткая погода. И это еще в лучшем случае.
Каттер помолчал, потом после некоторого колебания проговорил:
— Так точно, но мне кажется, что я могу кое-что добавить. У нас есть еще те, внизу, сэр.
Дерек посуровел. Перед его мысленным взором на миг мелькнула гордячка с небесно-голубыми глазами, что добавило резкости голосу капитана, когда он отрывисто поинтересовался:
— А что с ними?
Каттер снова заколебался, и Дерек по-дружески помог ему, мягко проговорив:
— Продолжай, Уильям. Ты же знаешь, что со мной можешь говорить свободно. — Каттер нахмурился:
— До этого я никогда не занимался перевозкой ссыльных, но мне кажется, что условия, в которых находятся внизу люди Барретта, весьма далеки от требуемых в таком плавании. И я…
— Занимался бы ты лучше своим делом, Каттер! — На верхнюю палубу,
— Меня до глубины души возмущают как продолжающееся вмешательство этого человека не в свое дело, так и его скороспелые выводы о том, что внизу, видите ли, не те условия! Я единственный, кто отвечает здесь за ссыльных. Мои люди и только мои будут их охранять, кормить и следить за всем остальным на протяжении этого плавания. Я же буду надзирать за ними. Надеюсь, это нетрудно понять!
Дерек, отбросив всякую учтивость, резко сказал:
— Мы уже обсуждали все это, Барретт, и я не собираюсь снова мусолить одно и то же!
— Может быть, вам, капитан, все ясно, а мне нет! Настоятельно советую вам утихомирить наконец своих людей, потому что больше не потерплю их вмешательства в дела, за которые отвечаю я! Не хотелось бы напоминать вам, но любой прикрытый вашим именем вызов моему авторитету приведет к отмене всех причитающихся вам выплат!
— Я уже сказал вам…
С неожиданной горячностью Барретт набросился на Каттера:
— И я хотел бы, чтобы ваш первый помощник немедленно…
— Нет! — Дерек шагнул вперед. Лицо его потемнело. — Как капитан этого корабля, я отвечаю за действия моих людей. Так что повторяю вам в последний раз: это плавание будет проходить в строгом соблюдении всех пунктов моего договора с Лондонской транспортной компанией. А теперь, мистер Барретт, я приказываю вам покинуть ют, или вас выведут отсюда!
— Вы не посмеете! — выпучил глаза Барретт. На скулах Дерека заиграли желваки. Он повернулся к своему первому помощнику:
— Мистер Каттер, распорядитесь, чтобы Моррис, Фелпс и Твиннинг поднялись сюда и проводили мистера Барретта с юта.
— Слушаюсь, сэр.
— В этом нет необходимости! — прорычал Барретт. Гримаса ярости превратила его грубое лицо в гротескную маску. — Напоминаю вам, капитан, что за сегодняшний день вы уже дважды прогоняли меня с юта. О ваших действиях будет доложено.
— И о ваших тоже, мистер Барретт.
Бросив в ответ полный ненависти взгляд, Барретт с чопорным видом развернулся и, сердито топая, начал спускаться по трапу.
— Он нехороший человек, сэр. А нам плыть целых восемь недель.
Внезапно перед глазами Дерека пронеслось все, что случилось сегодня утром. Последними в этой беспорядочной череде оказались сердитые голубые глаза на непреклонно-строгом, но чарующе красивом лице. От слов Каттера Дерека кольнуло тягостное предчувствие. За эти восемь недель можно прожить целую жизнь…
Восемь недель плавания… восемь недель, за которые можно прожить целую жизнь…
Ветер завыл еще сильнее, и Джиллиан устало прикрыла глаза. Шторм, который настиг их вскоре после отплытия из Лондона, бушевал вовсю, яростно пытаясь сбросить девушку с узкой койки. Из-за ураганного ветра и сильного волнения все люки были задраены, лишив ссыльных и так скудного света и глотка свежего воздуха. Вскоре трюм заполнила вонь от испражнений и пота.