Ради острых ощущений. Гремучая смесь
Шрифт:
— А зачем? Вспоминать о произошедшем ей ни к чему. Тем более что вы только что виделись, — ответил Жора.
— Дай мне немедленно трубку! — послышался откуда-то издалека грозный окрик сестры.
Через пару секунд я уже говорила с Полей:
— Полина, расскажи-ка мне, с кем ты встречалась сегодня? Я имею в виду знакомых Маслова.
— Ну, с этими господами из «Фараона», я имею в виду Мялкина с Кравцовым, потом с Галькой… Вроде бы все.
— Теперь расскажи мне, что из себя представляет этот Мялкин?
— Он очень слабохарактерный
— Ну, Кравцова я видела. А эта Галька?
— Я с ней серьезно поговорила. Похоже, действительно ни при чем. Все.
— Точно все?
— Да, точно, а что?
— Да ничего. Так просто, — ответила я и повесила трубку.
— Значит, Мялкин, Кравцов и Тимохина, — задумчиво произнес Павел. — Ну, Галину сразу же можно исключить…
— Почему ты так считаешь? — спросила я, подливая еще вина себе и ему.
— Она просто глупая. И трусиха. Она бы все Полине рассказала. Если б была замешана. Ее достаточно или припугнуть, или, наоборот, посулить что-нибудь — и все, голыми руками брать можно.
— Тогда остаются Мялкин и Кравцов. Про Мялкина Полина говорит, что на убийство он не способен. А Кравцов? Может, это все-таки он?
— Не знаю, не знаю, — ответил Павел. — Мне кажется, что мы пропустили что-то очень важное-. Скорее всего Александра убили не из-за «фараоновских» дел, а из-за чего-то совсем другого.
Тут зазвонил телефон. Я подошла, Павел за мной.
Звонила Полина.
— Оля, — сказала она, — я совсем забыла тебе сказать, зачем я шла к Кравцову. В общем, когда я разговаривала с Мялкиным, он мне рассказал, что как-то раз стал свидетелем разговора между Кравцовым и Масловым. Будто бы Кравцов был недоволен какими-то левыми делами Маслова и упоминал масловского знакомого, называя его «хмырем». Нужно бы побеседовать с Кравцовым насчет этого.
— Хорошо, Поля, я все поняла. Завтра непременно займусь этим.
— Оленька, мне очень неудобно просить тебя об этом, но ведь время идет, а я сейчас двигаться не могу.
— Не переживай, все будет нормально, — успокоила я сестру. — Можешь не волноваться.
Я повесила трубку и опять задумалась. Если Кравцов виновен в смерти Маслова, то он вряд ли мне что-нибудь расскажет. Может и наврать. Но попробовать стоит.
Я сказала Павлу, что пора ложиться спать, тем более что бутылка с вином уже опустела.
Наутро я позвонила Кравцову. Он был дома и на работу не собирался. Правильно, кому же охота возвращать деньги вкладчикам? Тем более если они давно потрачены.
Я попила с Павлом чаю с бутербродами, попрощалась с ним и пошла на встречу с Кравцовым. Павел пожелал мне удачи.
На этот раз я поехала на троллейбусе. Народу было немного, и мне даже удалось занять место у окошка.
Кравцов встретил меня радушно, провел в комнату и даже принес кофе.
— Вы извините меня,
— Да я понимаю, понимаю, — заторопился Кравцов, улыбаясь голливудской улыбкой. — Если б с моей сестрой что-нибудь случилось, я бы тоже, наверно, обезумел.
— Я вот о чем хотела вас спросить, — сказала я. — Вы как-то разговаривали с Александром Масловым насчет какого-то дела, которое вам не нравилось. Говорили, сколько можно связываться с этим хмырем. Позвольте узнать, что вы имели в виду?
Кравцов задумался.
— Я даже не вспомню теперь, — выдавил он из себя.
— Ну, как же? Вы должны об этом помнить. Вы были настроены очень недоброжелательно по отношению к этому человеку. Кого вы имели в виду?
— Да не помню я! — загорячился Кравцов. — Правда, не помню! Мало ли о ком мы могли говорить! Скорее всего про вкладчика какого-нибудь, козла! — Кравцов осекся.
Я улыбнулась. Бедные вкладчики, еще не теряющие надежды получить свои деньги и набежавшие проценты! Их проблемы волнуют соучредителей меньше всего на свете.
— Нет, я не то хотел сказать, — снова начал Кравцов. — Просто я не знаю ничего.
Не хочет говорить, понятно. Ладно, попробуем у другого узнать. А на тебя я Жору натравлю. По-другому заговоришь.
Я поблагодарила Кравцова за кофе и вышла. Теперь я направлялась к Вадиму Маслову. Может, он окажется разговорчивее.
Когда он увидел меня, то чуть не поперхнулся пепси-колой, бутылку которой держал в руке. Я бесцеремонно прошла в комнату. Валерии на этот раз не было.
— Почему вы скрыли от меня дела вашего брата? — напустилась я на Маслова-старшего.
— Какие дела? — растерянно спросил он.
— Вы знаете какие! — заявила я таким тоном, словно и сама знала, хотя даже не догадывалась, о каких делах идет речь.
— Не вздумайте скрывать что-либо, милиции все известно! — сказала я, чтобы еще больше напугать Вадима.
Он сразу как-то сгорбился и поник.
— Понимаете, это было семейной проблемой, — пролепетал он еле слышно, — это увлечение Александра… Оно не могло привести ни к чему хорошему. Я много раз пытался с ним поговорить, чтобы он прекратил это занятие, но Александр говорил, что не может. Это было как болезнь.
Я слушала и кивала головой, мучительно пытаясь сообразить, о чем говорит Маслов. Наркомания? Но вскрытие не показало, что Маслов был наркоманом. Алкоголь? Тоже нет. Тогда что? Не болезнь ведь, а «как болезнь»! Я продолжала слушать Маслова.
— Он увлекся еще в институте. Когда познакомился с Вороновым Михаилом. Тот был страстным картежником и приучил Александра играть. Он несколько раз проигрался в пух и прах. Я заплатил за него долг. Александр пообещал мне, что больше этого не повторится. И действительно долго не играл. Даже отошел от Воронова. А потом вдруг Михаил опять замаячил на горизонте, и все пошло по-старому.