Ради славы Вселенной
Шрифт:
Лиссе было больно слышать, как большой, отчаянно храбрый человек занимается самобичеванием. Дзеси, похоже, это тоже не нравилось. Рикханка сказала:
— Я могла не согласиться последовать твоему плану. Я достаточно путешествовала в космосе и знаю, что каждая планета полна предательских неожиданностей. Но я тоже не придала этому значения.
— Всем свойственно ошибаться, — добавил Карл. — Если бы вы были некомпетентны, то погибли бы очень скоро. Однако уже много столетий вы успешно работаете на других планетах.
— Я прослежу, чтобы вы получили за свою работу здесь достойное вознаграждение, — сказала Лисса. — Без вас этот реликт,
Хебо криво улыбнулся.
— Спасибо. Спасибо вам обоим — за все, — ответил он. — Но это происшествие наконец заставило меня взглянуть правде в глаза. Я уже слишком стар.
— Нет! — воскликнула Лисса. — Вам еще рано проходить омоложение. Ведь правда?
— Дело не в этом. — Лисса видела, что Хебо готовится принять очень важное решение. — Может, вам раньше не приходилось сталкиваться с подобными случаями. Наверное, вы что-нибудь такое слышали или читали — только о таких вещах никто не любит задумываться. Но было бы глупо с моей стороны закрывать на это глаза. Я все время твердил себе: позже, позже, как-нибудь в другой раз, можно еще подождать, пока рано… И чем сильнее я в этом увязал, тем проще мне было ничего не замечать. Моя проблема — воспоминания.
— Вот как… — Лисса вздрогнула. — Понимаю…
— А я не понимаю, — сказала Дзеси, начиная сердиться.
«Наверное, ты и не поймешь, — подумала Лисса. — Скорее всего, все твои сородичи погибают насильственной смертью. И ни на что другое не рассчитывают».
Хебо совсем помрачнел. Лисса пришла ему на помощь:
— Благодаря омоложению мозг, конечно, снова становится молодым, как и любая другая часть организма. Но омоложение не стирает воспоминаний — наоборот, освежает их. А возможность мозга к хранению информации, увы, ограничена. Что еще хуже — внутренние связи между серыми клетками разрастаются в геометрической прогрессии. И в конце концов мозг оказывается перенасыщен информацией.
— Однако для людей, как и для представителей моей расы, возможно избирательное удаление воспоминаний, — заметил Карл, словно стараясь утешить Хебо.
— Да, в самом деле. — Лисса повернулась к мужчине. — Я не очень разбираюсь в деталях, Торбен, но у нас на Асборге много отличных клиник с самыми разными специализациями. И должна быть хотя бы одна, в которой оказывают такие услуги.
Хебо немного успокоился.
— Спасибо, конечно, — криво улыбнулся он. — Но я предпочел бы, чтобы это сделали на Земле.
Лисса удивилась.
— На Земле?
— Вы же понимаете, мне придется выбирать и решаться. А самые старые мои воспоминания — земного происхождения. И они мне дороже всего.
Он отвернулся от Лиссы и стал смотреть вдаль, сквозь пелену дождя.
8
Экспедиция, в которой участвовала Лисса, не смогла досконально изучить Джонну, полностью исследовать ее животный и растительный мир. На это ушло бы не одно столетие — если такая работа вообще могла быть когда-нибудь завершена. Но они узнали не так уж мало: собрали сведения о планете, определили некоторые местные природные закономерности, прежде чем пришла пора возвращаться.
Сначала доставляли домой тех членов экспедиции, что принадлежали к нечеловеческим расам. Пока «Дагмар» поднимался с Гаргантюа на нужную высоту, где гравитация должна была уменьшиться настолько, чтобы корабль мог совершить гиперпрыжок сквозь световые годы, Лисса стояла в салоне и смотрела на удаляющуюся планету. Она могла бы любоваться этим зрелищем и из собственной каюты, но там было довольно тесно, да и видеоэкран в салоне был побольше.
Лисса уже не раз созерцала подобный вид, но ей казалось, что он ей никогда не наскучит. Дневная сторона Гаргантюа сияла белым светом, оттененным сотнями полутонов голубого, и напоминала плотное скопление множества звезд. Ночная сторона сверкала в свете трех лун — маленьких золотистых полумесяцев. Атмосфера Гаргантюа была плотней атмосферы Асборга и Земли, и над планетой висело больше облаков. Но народ Карла сумел увидеть звезды сквозь эти облака и в конце концов сумел подняться к ним. А сам Карл был из высокогорной местности и привык к разреженной атмосфере.
Лисса улыбнулась при мысли о Карле. Они снова встретятся, и не раз. А теперь ее путь лежал на Ксанаду. Три маленьких существа с этой планеты, обладающие чрезвычайно развитыми органами чувств, адаптированными к холоду и темноте, были настолько же незаменимы для исследования темной стороны Джонны с ее длинными ночами, как Карл — для изучения солнечной стороны планеты.
Следующий гиперпрыжок, после посещения Ксанаду, доставит Лиссу домой.
«Дагмар» рокотал, как большой организм, — в некотором смысле слова корабль таковым и являлся. По салону гулял прохладный ветерок, насыщенный ароматом хвои. Ускорение, равное одной стандартной силе земной гравитации, после Джонны давало ощущение приятной легкости. Как бы далеко к звездам ни улетели дети Земли, память о планете-прародительнице останется с ними навсегда.
Лисса услышала шаги и обернулась. В салон вошел Ромон Касперссон Сифелл, и Лисса с трудом удержалась от недовольной гримасы — сейчас ей хотелось побыть одной.
Нельзя сказать, что ей был неприятен этот среднего роста, худощавый человек с резкими чертами лица, проницательными темными глазами и курчавыми черными волосами. Сифелл носил такую же простую одежду, как и Лисса, но на рукаве у него как вызов красовалась эмблема его Дома. Что ж, он был единственным Сифеллом на борту, и оказался он здесь только потому, что Сифеллы неожиданно решили вложить в эту экспедицию большие деньги. И, естественно, пожелали, чтобы в экспедиции участвовал хотя бы один представитель их Дома. Правда, Ромон Сифелл не требовал к себе особого отношения и вполне добросовестно выполнял свою работу по обработке географических данных.
— Добрый день, — поздоровался он и после некоторого колебания добавил: — Миледи.
«Почему вдруг так официально?» — удивилась Лисса.
Нет, они не были близкими друзьями. Собственно, Лисса немного недолюбливала Сифелла — или, по крайней мере, не любила тех, чьим представителем он являлся. Однако атмосфера в экспедиции всегда оставалась товарищеской — на чужой планете иначе нельзя.
— Добрый день, Ромон Касперссон, — осторожно ответила Лисса.
Он подошел, остановился рядом и, взглянув на экран, сказал:
— Похоже, сейчас на корабле только мы с вами ничем не заняты…
Это выглядело как приглашение к разговору.
— Да, полагаю, все остальные нашли себе дела, — сказала Лисса.
Пока корабль летит сквозь космос, все пассажиры чем-то заняты — наукой, играми, спортом, чем угодно.
Сифелл не позволил обескуражить себя столь кратким ответом.
— А вы, наверное, вспоминаете сейчас своего компаньона, оставшегося на этой планете? — с улыбкой спросил он.
На такой вопрос ответить было легко.