Ради смеха, или Кадидат индустриальных наук
Шрифт:
— Заглуши!
Человек наливал стопку, еще одну, еще… А потом, обнявшись и обливаясь слезами, они вспоминали доброе старое время, когда чистыми ходили, уважаемыми.
Вскоре Совесть куда-то запропастилась. Человек поискал ее, поискал, плюнул и сказал:
— Проживу без нее!
И вот ведь, что странно. Об этом все узнали. Потому что когда человек показывался на улице, люди останавливались и говорили своим спутникам:
— Это тот самый, что совесть потерял…
Самый
Аксакал приехал в субботу, к вечеру. Машина с шашечками по бортам затормозила прямо у подъезда, и шофер сказал:
— Это здесь. С чемоданчиком помочь?
Старик не издал ни звука, распахнул дверцу и степенно, заложив правую руку за спину, направился к подъезду.
— Ишь, какой гордый! — удивился шофер, но тем не менее подхватил чемодан и засеменил следом за пассажиром.
На площадке третьего этажа старик костяшками пальцев постучал в ближайшую дверь. Дверь распахнулась, и перед аксакалом, вытирая фартуком руки, предстала миловидная женщина.
— Здравствуй, айналайн!
— Здравствуйте, ата, — женщина поклонилась. — Проходите, пожалуйста, в комнату.
— Алдан, к нам гость! — крикнула опа.
— Здравствуй, сынок, — сказал старик и протянул руку.
Алдан почтительно пожал ее и посторонился, пропуская в комнату старика и шофера. Шофер поставил чемодан и сказал:
— Два шестьдесят.
Старик был на редкость немногословным. Когда Алдан предложил ему сесть за кухонный стол, гость поднял глаза и парень смутился.
— Извините, ата. — Алдан с кушетки сбросил на пол ковер, из кладовой извлек низенький столик, из подушек соорудил удобное сиденье и сказал:
— Сейчас будем пить чай.
Старик чуть поласковее посмотрел на Алдана и, покряхтывая, расположился у столика. Алдан бросился на кухню.
— Кто это? — спросил он у жены. Бахыт удивленно воззрилась па Алдана.
— Я думала, это твой родственник, — ответила опа и сразу предложила — А ты спроси у него?
— У нас это не принято. Гость — самый дорогой человек, прими его и слушай, что он пожелает сказать.
— М-да… Он, наверное, из твоего аула. Неужели ты не помнишь?
— Мой аул стал райцентром. Откуда мне знать всех стариков?! Я думаю, кто-то из наших дал ему адрес. Значит, он родственник. Заложи мясо в кастрюлю, я пойду к гостю.
Аксакал, скрестив ноги, величественно возвышался над столиком.
— Сейчас будет чай, ата.
— Рахмет.
— Здоровы ли ваши дети, внуки?
— Рахмет.
— Наш аул сейчас, наверное, очень красивый?
— Красивый. — Старик прикрыл глаза, давая понять джигиту, что его расспросы утомительны.
Алдан тихо ретировался на кухню.
— Не старик, а монумент, — вздохнул он.
Потом они пили чай. Бахыт и Алдан, развлекая старика, рассказали
— Почему я не вижу детей? Бахыт ответила:
— Агай, у нас одна дочка, и сейчас она у моей мамы. Старик долго выдерживал паузу, мало заботясь, что молчание тягостно, и наконец проговорил:
— У нас в ваши годы было восемь детей.
— Так тогда было другое время! — оживился Алдан и словно наткнулся на взгляд аксакала.
– Я хочу спать, — сказал старик.
Слово гостя — закон. Алдан хотел было вслед за кушеткой вынести на кухню и телевизор, но почему-то не решился. А спать было еще совсем рано.
— Как думаешь: надолго он? — спросила Бахыт.
— По-моему, пока у нас не будет восьми детей.
— Ойбой? — У Бахыт было не то настроение, чтобы оцепить юмор мужа.
Ночь, в общем-то, прошла спокойно, если не считать, что в три часа гость снова пожелал чаю. И это было почти кстати, потому что Алдан выложил аксакалу план на воскресенье. Аксакал одобрил его одним словом: жаксы.
Это был удивительный день! Благодаря гостю, Алдан и Бахыт побывали в самых расчудесных уголках города: на такси «покорили» Медео, на канатной дороге — Кок-Тюбе и вконец ублажили старика, когда пообедали в белой юрте.
К дому подъехали в сумерки. Пока Алдан рассчитывался о шофером, гость и Бахыт скрылись в подъезде. Тут к такси подбежал Максут из соседнего дома.
— Привет, Алдан, — сказал он. — Машина освободилась?
— Что за спешка? — спросил Алдан.
– А! — Махнул рукой Максут, — вторые сутки родственника встречаю, а он как провалился. Телеграмма есть, а старика нету.
– Старика? — насторожился Алдан. — А ты его в лицо знаешь?
— В том-то и дело, что нет. Вчера приехал на вокзал, а там этих дедов, как в мечети. Может, в телеграмме напутали?
— Подожди, Максут. К нам вчера приехал один старик. Мы, честно говоря, его не ждали, но ты ведь знаешь наш обычай: самый дорогой подарок — гость. Может, это твой аксакал?
— А как я узнаю, что мой?
— Спроси его.
— Ты что, с ума сошел?! — вдруг взъярился Максут. — Разве у гостя спрашивают, зачем он приехал?
— Ну и что ты предлагаешь?
Максут поскреб пятерней затылок и сказал:
— Ладно, заберу старика. Теперь задумался Алдан.
— А вдруг это мой аксакал? — вслух засомневался он.
— Но ты ведь его не ждал?
— А твои гости всегда по телеграммам приезжают? — Алдан сам подивился изяществу этой мысли.
— Нет, конечно. И все-таки, я думаю, это мой старик. Алдан резко воспротивился:
— С чего ты взял? Ведь ты его и в глаза не видел. Теперь я уверен: это мой старик.