Ради тебя
Шрифт:
«Что с ними… и почему он целует ее?»
Сейчас ее голова была пуста, а внутри лишь болезненное наслаждение…
Драко целовал ее, она такая мягкая, теплая… Наконец он чувствует ее. Нежные губы, отвечающие несмелой лаской. Она прижалась к нему. Вкус шоколада, преследующий его во снах… Рука Драко опустилась на талию, задыхаясь, он расстегивал пуговицы на ее рубашке. Ладонь скользнула по голому телу Гермионы. Ее кожа была, как бархат. Он безумно хотел ее… оторвавшись от ее губ, он целовал ее шею, слегка покусывая. Внутри все
Вырываясь из пелены страсти, они услышали покашливание. Синхронно повернув голову, они увидели в начале стеллажа Забини…
Гермиона опомнилась первой. Стыдливо запахнув рубашку, она выскочила прочь из библиотеки.
Блейз шел рядом с Малфоем.
— Я боюсь спрашивать, что это было… По началу я подумал, что мои глаза меня обманывают.
Драко злился на друга не за то, что он прервал их, а за то, что так бесцеремонно напоминает об этом.
— Блейз, оставь эту тему. У меня нет настроения обсуждать это.
Но Забини не унимался, его очень веселила щекотливая ситуация, в которой он поймал друга.
— Драко, ну я понимаю, что ты тот еще самец, что пропустить добычу не в твоих правилах, но это же Грейнджер! — Блейз залился хохотом. — Дружище, я теряюсь в догадках…
Малфой толкнул друга в плечо.
— Заткнись, придурок!
Забини похлопал Драко по спине.
— Не, ну если бы ты воздерживался долго, я бы еще понял, тут, кого угодно можно завалить. Но я то знаю, что кое-кто на днях осчастливил Асторию. Вся женская половина факультета гудит прямо таки об этом.
— Мне ты можешь рассказать, неужели мисс «я самая правильная» применила к тебе «Империо»? — Блейз снова задыхался от смеха.
Драко шел чернее тучи.
— Забини, если ты сейчас не заткнешься, я применю к тебе «Круцио». Сказал же, оставь тему. Было и было. Ничего не изменилось. Она лишь мерзкая грязнокровка. Я просто указал ей на ее место, просто хотел сломать ее. Ясно?
Забини понял, что сейчас он точно ничего не вытянет из друга.
— Ладно-ладно. Ну с кем не бывает?
Дальше они шли молча.
Гермиона, залетев в гостиную старост, сразу скрылась в комнате. Наложив сразу несколько запирающих и заглушающих заклятий. Она села на кровать, ее колотило, но не от холода…Воспоминания ураганом вернулись в ее сознание.
«О, Всемогущий Мерлин, если бы не Забини, чем бы все это закончилось?»
Неужели она бы позволила произойти такому? В какой момент он перестал быть «ублюдком Малфоем» и стал горячими руками и возбуждающими поцелуями, которые дарили наслаждение, а не боль.
«Как я могла забыть, с кем я рядом? Где моя хваленая выдержка? Но… как же это было прекрасно».
Огонь, пожирающий изнутри, словно стерлись все рамки, все ограничения. Она помнила его губы, скользящие по ее шее, его влажный язык, оставляющий мокрые дорожки. Он хотел ее, она почувствовала это, когда прижалась к нему. Пальцы умело ласкали, словно зная, где ей будет приятно. Ее тело все еще горело.
«В Душ!!! Срочно!»
Она скинула форму и побежала в ванную.
Драко зашел в комнату, сам себя ругая.
— Мать твою, ну ты и придурок Малфой!
Как это возможно? В один момент смешалось все: ненависть, воспоминания о ней, ярость и, черт возьми, острое желание. Да, он хотел ее, жаждал познать ее, и она ответила… Она дрожала в его руках, притягивала к себе… Сколько огня! Он в жизни не чувствовал такого возбуждения… Драко услышал шум воды. Воображение стало рисовать откровенные картины в его голове.
— Мерлин! Да остановись же ты! — Драко подорвался с места и резким движением ударил кулаком стену.
— ОСТАНОВИСЬ! — он колотил стену до тех пор, пока не сбил руки в кровь.
Упав на кровать, Малфой устало прикрыл глаза. Он слышал, как девушка выходила из ванной, но встать так и не решился. Костяшки пальцев горели, но это было несравнимо с тем, что Драко испытывал в душе. Он не понимал, что творит. Воспоминания нахлынули с новой силой. Образ Грейнджер снова и снова всплывал перед глазами.
Проворочавшись всю ночь, парень так и не смог уснуть.
После произошедшего каждое совместное нахождение в помещении сопровождалось электрическими разрядами.
Тело неизменно реагировало на мерзкого слизеринца. Гермиона злилась, что не может выкинуть его из головы. За ужином мальчишки всячески ее тормошили, стараясь развеселить. Рон даже умудрился засунуть себе в нос стручковую фасоль.
— Рональд! Прекрати обезьянничать. Что ты устраиваешь за столом, мы же кушаем.
Рон обиженно вытащил фасоль из носа.
— Герми, я лишь хотел тебя развеселить, ты в последнее время такая бледная, грустная. Может, ты заболела? Кажется, этот хорек из тебя все соки выпил.
В знак согласия Гарри закивал головой.
— Он прав, Гермиона, твои отношения с Малфоем какие-то натянутые, между вами что-то произошло? Он обидел тебя?
— Нет, что вы. Просто я очень устала. Малфой практически ничего не делает, поэтому все обязанности лежат на мне.
Рон вспылил:
— Давай мы поставим на место этого слизняка.
Гермиона хотела возразить, но ее прервал вставший директор, чтобы сделать заявление.
— Уважаемые ученики! Сегодня мне хотелось бы представить вам нашего нового ученика. До этого он находился на домашнем обучении, но теперь он прибыл, чтобы сдать вместе со всеми ЖАБА и, соответственно, пробудет с нами до выпуска. Прошу любить и жаловать Ник Хардман.