Радикальная неопределенность. Манифест о природе экономических кризисов, их прогнозировании и преодолении
Шрифт:
У кризиса своя собственная динамика, часто не имеющая прецедента. Повседневная деятельность финансовых рынков стремится уменьшить значимые взаимодействия, «летать под радаром». Мы стараемся минимизировать влияние наших транзакций на ситуацию на рынке и держать в тайне наши намерения. Но все меняется, если наступает кризис. Когда инвесторы обнаруживают снижение прибылей, банки сталкиваются с падением или нестабильностью перед дефолтом, существенная динамика кризиса охватывает всю систему, изменяя цены, поднимая кредитные проблемы и меняя восприятие риска, тем самым влияя на тех, кто не связан непосредственно с событиями, вызвавшими кризис.
Мы извлекли некие уроки из всех этих кризисов. Мы меняем наши стратегии, отказываясь от одних финансовых инструментов и готовя новые. Таким образом, каждый кризис действительно отличается от остальных. Выбираясь из одного, мы
Тем не менее регуляторы и ученые, похоже, всегда готовятся к прошлой войне. После 2008 года все, о чем мы говорили, – это сокращение банковского кредитного плеча и разработка новых критериев риска, основанных на банковском кредитном плече. Но я сомневаюсь, что в следующий раз мы получим удар по голове именно банковским кредитным плечом. То, что создает конкретный кризис, как он распространяется, чтобы охватить финансовую систему, и причины превращения события в кризис – уникальны. Каждый кризис порождается новым потрясением, связанным с различными финансовыми институтами.
Мы строим оборонительные линии, чтобы не дать втянуть себя в кризис. При этом мы не задумываемся о новых позициях за пределами прежних лимитов, позволяющих нам безболезненно покинуть рынок. Мы устанавливаем пределы вместо того, чтобы переоценить обычные инвестиции и покинуть рынок, если что-то пойдет не так. Мы управляем нашими рисками через диверсификацию, вкладываясь в разрозненные рынки. Если рынок снижается, делаем ставку на хеджирование. Нам трудно найти покупателей, и поэтому сокращаем цену еще больше и делаем это прямо сейчас. Мы не собираемся продавать, потому что новая цена заставит переоценить портфель, и придется продать еще больше.
Посмотрите на любой бизнес, поговорите со знакомыми людьми, и вы увидите разумных, вдумчивых профессионалов. Но посмотрите на общий результат их действий, и порой это будет нечто, совершенно безалаберное, граничащее с хаосом. Результат индивидуальных рациональных действий может спровоцировать кризис. Все (ну, почти все) совершают действия, которые, по их убеждению, являются стабильными, рациональными и благоразумными. Но посмотрите на общую систему. Она может быть глобально неустойчивой. Это может показаться иррациональным, конечным результатом неосторожности. Хотелось, чтобы кто-то сказал: «Пожалуйста, выходите по очереди, один за другим». Но этого не происходит, потому что никто не контролирует ситуацию. Каждый действует на небольшом островке окружающего мира. Результат – паническое бегство к выходу, что называется эмерджентным поведением.
Странные вещи случаются во время кризиса. «Экономика для чайников» говорит, когда цены падают, появляется больше покупателей. При этом вам не сообщают, что в кризис, когда цены падают, увеличивается число продавцов. Не все хотят продать; некоторые вынуждены. Другие, те, кто хочет совершить сделку по выгодной цене, выжидают время, оставаясь в стороне.
«Финансы для чайников» поясняют, что риск можно уменьшить путем диверсификации и хеджирования. Но в кризисных ситуациях у рынков, обычно богатых и разнообразных, управляемых многими факторами, сгорает их «плавкий предохранитель», и они превращаются в раскаленный шарик риска. Все, что было опасным и неликвидным, рушится, независимо от рассуждений о техниках снижения рисков и роста ликвидности. Хеджи распадаются. Если вы хеджировали рискованную или неликвидную позицию с той, у которой более низкий риск и выше ликвидность (а именно это вы и делали), две стороны хеджирования движутся в противоположных направлениях, и хедж становится бумерангом. Активы, которые были схожими на нормальном рынке, теперь движутся в разных направлениях, потому что характеристики, о которых вы никогда не думали, теперь доминируют. Когда все рынки движутся в одном направлении (то есть вниз), диверсификация – последний рубеж защиты – не работает.
Типичный количественный анализ не имеет значения. Во время кризисов мы наблюдаем крах институтов и теоретических предположений, которые регулируют нормальную экономику. Люди действуют не задумываясь. Человеческое поведение невозможно предсказать на основе повседневной деятельности. Некоторые становятся осторожными (или трусливыми), уходят с рынка. Другие действуют от отчаяния. Третьи застывают в ожидании. Когда институты начинают разрушаться, хитрость заменяется тихой паникой, и люди, пытавшиеся незаметно получить хорошее место, фактически обращаются в бегство. Мы наблюдаем действия, которые вне контекста казались бы нецивилизованными. Условия финансирования не продлеваются,
Между тем, еще недавно сплоченная толпа, которая разделяла сходные взгляды, что более или менее соответствовало уровню рынка и темпам мирового развития, теперь разбегается во все стороны. Некоторые из них борются за свою жизнь перед лицом требований по маржинальной торговле и погашения, другие – отходят в сторону, чтобы стать наблюдателями.
Можем ли мы предсказать хотя бы что-то из этого заранее?
Четыре всадника Эконопалипса
Социально-экономические взаимодействия, окрашенные опытом, являющиеся частью человеческой природы, при объединении создают сложность, выходящую за пределы нашего понимания. События происходят, но мы не знаем почему.
Если этот неточный результат каким-то образом поддается количественному определению, то именно человеческие пределы являются ядром, из-за которого экономические методы терпят неудачу в попытке объяснить кризисы, поскольку в кризисы эта сложность наиболее очевидна и эти ограничения особенно сильно мешают. Далее я буду утверждать, что это является причиной использования агентного моделирования, позволяющего людям, каждый из которых реализует собственные замыслы, вносить коррективы по пути и влиять на мир и окружающих своими действиями. Агентные модели делают это, применяя симуляционный подход, основанный на анализе сложных, изменчивых систем. Это модели, которые уважают наши «самые человеческие» ограничения.
Позвольте мне подвести итоги четырех широких явлений, которые являются эндемичными для финансовых кризисов, поскольку они развивались с тех пор, как в Голландии с XVII века стали выращивать тюльпаны. Я рассмотрю их более подробно в главах с 3-й по 6-ю.
1. Самовозникающие явления. Вы путешествуете по шоссе. Вдруг движение замедляется, и вы задаетесь вопросом: не произошла ли впереди авария? Или, может быть, дорогу ремонтируют? Затем, через километр, спустя пять минут, вы снова двигаетесь без каких-либо очевидных оснований для пробки. Еще меньше объективных версий, объясняющих образование затора, когда поток фанатов, выходящих с концерта или футбольного матча, внезапно обращается в паническое бегство. Хотя никто не направлял их действия и не пытался вызвать панику, конечный результат многих независимых индивидуальных действий может необъяснимо вызвать катастрофическое событие. Когда системная динамика неожиданно формируется из деятельности отдельных лиц так, что не является простой агрегацией их поведения, результат известен как самовозникновение. Случайности могут создать суматошный беспорядочный мир, где люди занимаются своим бизнесом и делают то, что кажется разумным, но в итоге возникают странные, неожиданные результаты в глобальной картине, включая непреднамеренные последствия, приводящие к разрушительным кризисам. Это вы вызвали экономический кризис 2007–2009 годов? Все остальные тоже отнекиваются. Но у нас все еще есть одно объяснение. Это самовозникновение.
2. Неэргодичность. Хотите сделать что-то действительно эргодическое? Звучит забавно! На самом деле это сущность скуки. Эргодический процесс – это одно и то же, не меняющееся со временем или опытом. Сегодня оно следует тем же вероятностям, что и в далеком прошлом, и так же будет в далеком будущем.
Это годится для физики. И для игры в рулетку. Вы можете делать ставку на 20 каждый день в течение следующих двадцати лет, и шансы никогда не изменятся. Но богатство нашего опыта и взаимосвязь опыта и наших взаимодействий не может быть сведена к чему-то вроде рулетки. Наш мир изменяется, мы учимся и делаем открытия. То, как мы взаимодействуем, диктуется контекстом, который иногда варьируется в зависимости от тонких намеков, нашего опыта и границ разума. Поэтому нам нужно знать историю, которая постоянно меняется неожиданными способами. Наши индивидуальные действия, даже если они основаны на строго определенных правилах, могут привести к неожиданной динамике в вихре человеческих взаимодействий.