Радикальный удар
Шрифт:
— Значит, не поможешь? — расстроился Константин.
«Видимо, проблемка у тебя действительно серьезная, коль ты меня отыскал. — Антон покосился на дверь и пожалел, что «засветил» оружие. — Хорошо, послушаем…» За время службы в ГРУ чего только не случалось. Может, его через этого Селедина специально вычислили? Разве мало врагов?
— Сколько платить будешь? — Антон сел.
— Работа разовая, на один день…
— А почему ты, вот так вот с ходу, меня спрашиваешь, еще толком не узнав, чем я сейчас дышу? — продолжал разыгрывать комедию Антон.
— Ну как. —
— Ну, говори! — потребовал Антон. — Пытаешься решить вопрос, называй вещи своими именами.
— Бандитами таких людей называют…
— С чего так решил? — Филиппов сделал вид, будто удивился.
— Сам сказал: «уволился», «лучше не знать»… Да и там у тебя, — он показал взглядом на шкафчик, — не зубная щетка.
— Может, я в полиции работаю или в ФСБ? — резонно заметил Антон.
Он неожиданно подумал, что допустил оплошность, не оставив оружие в сейфе на вахте. Замки на шкафчиках хлипкие, ходит кто попало… Могли и стащить. «Макарыч» хоть и травматический, а через раз убивает. Официально он не был нигде зарегистрирован, однако Антон не любил в подобных вопросах расхлябанности.
— Раз сидел, какая полиция? — промямлил Селедин.
— Мыслить логически ты не разучился, — похвалил собеседника Антон.
— А если серьезно? — продолжал тянуть жилы Константин. — Берешься помочь проблему решить?
— Смотря какую, — уже злясь, сказал Антон.
— Мне на днях будут деньги передавать за услуги, — оглянувшись по сторонам, перешел на шепот однокашник. — Как ты сам понимаешь, черный нал. Сумма немалая; боюсь, кинут.
— Сколько?
— Штуки зелени хватит? — решив, что Антона интересует оплата за услуги, спросил Селедин.
— Сколько передать должны? — уточнил Филиппов.
Глазки Селедина забегали.
«Изменила тебя гражданка, — с тоскою подумал Антон. — Наверняка сейчас думаешь, что процент потребую, а не фиксированную сумму».
— Зачем тебе? — наконец выдавил из себя деляга.
— Странный ты тип, Селедин. — Антон упер руки в колени и пристально посмотрел однокашнику в глаза. — Просишь о помощи, боишься серьезных проблем, а человеку, которого собираешься упросить под пули в случае чего лезть, не говоришь, за что он должен своим животом рисковать.
— Почти лимон, — выдохнул Селедин, на глазах бледнея.
— Не такая уж и большая сумма, — хмыкнул Антон, убирая полотенце в сумку.
— Евро, — одними губами проговорил Селедин.
Антон замер, не веря своим ушам:
— Это что же ты и откуда возишь, если тебе такие бабки платят?
— Понимаешь… — Константин замялся.
— Не понимаю. — Антон перебросил полотенце через плечо и приготовился слушать.
— Это за год контракта.
— Сколько у тебя машин? — нахмурился Антон.
— Пять, — выдавил из себя Селедин.
— Зарплата водителям. Запасные части, топливо, масло, взятки, — стал перечислять Антон. — Не говорю о налогах… При всем раскладе даже за пять лет ты такую сумму не наскребешь. Колись.
В раздевалку вбежал Сережка.
— Папа, дай полотенце!
— Сам возьми, ты ведь уже большой, — улыбнулся Антон.
Сын с деловым видом открыл кабинку, достал пакет и направился прочь.
— Похож, — протянул Селедин.
— Продолжай, — Антон перевел взгляд на собеседника.
— Давай в другом месте, — неожиданно предложил тот.
Чана Хатуев шагнул на трап и, испытывая детский восторг, вдохнул ночной, наполненный прохладой, со слегка горьковатым привкусом керосина, воздух. Что говорить, он не любил летать самолетом, поэтому каждый раз, приземляясь, испытывал радость. Нельзя сказать, что Чана трус. Но он мужчина, и ему нельзя показывать свою слабость даже перед незнакомыми людьми. А между тем, когда лайнер набирал высоту или начинал снижаться, он вдруг ощущал, как ползает в глубине груди когтистым зверьком страх, потеют ладони и сильнее бьется сердце. В эти моменты Чана ненавидел за неосторожные взгляды пассажиров и стюардесс. Казалось, все видят его переживания и злорадствуют.
— Счастливого пути! — улыбнулась стюардесса, которая при посадке дольше, чем положено, задержала на нем взгляд.
Весь полет Чана ломал голову, показалось это ему или он ей на самом деле понравился. В синей форме с желтым шарфиком на шее и такого же цвета перчатках она выглядела соблазнительно. Когда девушка выходила в салон, чтобы развезти напитки или ужин, он не сводил с нее глаз. И снова был вознагражден обаятельной улыбкой. Самолет принадлежал украинской авиакомпании. Чана знал: вылет этого рейса обратно завтра. Он может успеть взять билет на него и отправиться в Киев с этим же экипажем. Теперь дело оставалось за малым. Чана бросил взгляд на сияющее огнями здание аэровокзала и слегка наклонился к стюардессе:
— Что вы делаете завтра вечером?
— Я? — девушка захлопала длинными ресницами.
— Да, вы, — улыбнулся Чана.
— Возвращаюсь в Киев.
— Знаю, — он часто закивал. — Я тоже…
— Позвольте. — Сзади его слегка подтолкнул мужчина в очках.
Чана попытался пропустить нетерпеливого пассажира, но на верхней площадке трапа для троих уже не было места, и он был вынужден спуститься вниз.
Люди не спеша направлялись к автобусу. Чана ступил на бетонку, развернулся и посмотрел назад, вверх. Стюардессы уже не было. Он шагнул обратно к трапу. Неожиданно ему показалось, что пассажиры что-то заподозрили и сейчас насмехаются над ним. Чана оглянулся. Однако рослый молодой мужчина мало кого интересовал.
— Следуйте за мной, — по-английски попросила вторая стюардесса и направилась к автобусу. Она была высокая и худая.
— Девушка, — заговорил Чана на русском, — вы не могли бы передать своей коллеге, что я буду ее завтра ждать у памятника…
— Какой коллеге? — удивилась стюардесса и оглянулась на трап.
— Она сейчас там стояла, — Чана показал за спину.
— Это Юля, — девушка заговорила тише. — Могу дать телефон.
— Вообще замечательно! — обрадовался Чана и вошел в автобус. Двери с шипением закрылись. Он оглянулся. Стюардесса осталась снаружи.