Радио Хоспис
Шрифт:
– А кто бил?
– Да не поймали никого. Но Урмас… Ну, ты его знаешь, прибалт такой, на «Хорьхе» ездит…
– Ну, знаю. Он еще при мне пришел.
– Вот… Он говорит, что там были ополченцы из черно-белых.
– Да ну?
– Ну… Я-то сам не видел. Но не удивлюсь.
– Ясно… Ладно. – Стас протянул Роберту руку. – Я пошел значок обмывать. Значит, в понедельник, у меня. И не забудь про остальных. Тебе лучше знать, кто там на потоке соображал. Договорились?
– Будет сделано, господин детектив. – Шенкель пожал Стасу руку и пьяно козырнул левой.
К
Стас запер машину и поспешил в ресторан. Даже буквы на витрине сегодня не радовали. И посетители были под стать погоде – они сидели поодиночке или по двое, хмуро и вполголоса о чем-то разговаривали, а то и просто молчали, уставившись в пространство. Вырывавшаяся из джукбокса музыка нелепо звучала в этом пространстве уныния и неуверенности. Задержавшись на секунду в общем зале и не увидев хозяина за стойкой, Стас поспешил наверх.
И уже из коридора услышал громкие голоса Арчи и Шрама. Речь шла о машинах «Хорьх» и «Татра», и, судя по накалу страстей, спор активно сопровождался горячительными напитками. По сути спора вопросов не возникало, поскольку сам спор возникал с периодичностью в одну-две встречи. Арчи едва ли не с момента основания первого бара в районе портовых складов ездил на старой «Татре» и менять ее не собирался. А возможности позволяли, что Шраму, человеку, у которого вместо сердца давным-давно работал автомобильный двигатель (по словам заслуженного медика компании), было непонятно.
Ну как же (в данный момент пробивал его голос дверную фанеру), как можно ездить в этом несгораемом шкафу, когда за вполне приемлемые деньги он лично готов устроить Аучу прекрасный «Хорьх»? Да, не новый, но если Шрам покопается в нем недельку, то он будет лучше нового. А сколько в нем лошадок, Ауч! Да твоя «Татра» там и рядом не стояла, она уже не первый год чужую жизнь доживает, дружище. «Вот ты сейчас зачем так говоришь? – возражал не менее громкий голос. – Почему несгораемый шкаф, а? Ездит? Ездит! Не барахлит? Тьфу-тьфу-тьфу! Что еще от машины надо?» – «А лошадки как же?» – «А на хрена, прости меня, Шрам, мне в городе лошадки? Тут же из пробки в пробку скачешь, – возражал Арчи. – Тут не лошадки нужны, а кенгуру». – «А если на трассу выскочишь?» – «А на трассу-то мне на хрена?»
Только за последний год Шрам находил Аучу пять или шесть машин. Там были и американские «Бьюики», и германские «Фольксвагены», и японские «Тойоты», и русские «ЗИСы». Но владелец «Долины» упрямо держался за свою старенькую, проверенную годами «Татру». И Шрам это помнил и понимал прекрасно, что, пока «Татра» не отдаст душу своему автомобильному богу, Ауч ни за что не променяет ее на другую. Как не менял старый джукбокс в общем зале, не сменит буквы на витрине на новые, модные литеры, не захочет сменить ни одной пластинки из слегка приевшегося за последние три года репертуара. «Как я посмотрю в глаза моим завсегдатаям?» – говорил Ауч и отчасти был прав. Все это Шрам прекрасно понимал, но смириться с этим не мог.
Стас толкнул кабинетную дверь и вошел внутрь, на секунду зажмурившись от яркого света. Шрам и Ауч нависали над столом, уперев в столешницу кулаки. Со стороны могло показаться, что они вот-вот пустят эти кулаки в дело. Но Стас не был человеком со стороны, он знал, что этого не произойдет.
В углу на двух сдвинутых стульях дремал Бруно. По всей видимости, только что сменившись с суток. Левая ладонь в области костяшек была перебинтована, и сквозь бинт проступали пятна засохшей крови. В борделе в этот раз было неспокойно.
Скальпель сидел во главе стола, переводил взгляд с одного спорщика на другого и с явным наслаждением наблюдал за развитием спора. Прекращать его он, естественно, не собирался.
– Ты пойми, – кричал Шрам, – машина – она должна быть как песня для одного человека. А твоя «Татра» – это не песня, это…
– Вот ты зачем опять так говоришь, Шрам? Ты зачем опять меня обижаешь? – сводя брови к переносице, возражал Ауч.
– А вы что, не расходились еще? – спросил Стас. В прошлую пятницу встреча закончилась как раз подобным спором.
– Вот, Стас, рассуди, – почти в один голос обратились к нему спорщики.
– Нет уж, сами разбирайтесь. Меня не втягивайте. – Стас повесил пальто на вешалку, нахлобучил сверху шляпу и подсел к Скальпелю.
– Здорово, детектив, – поздоровался тот.
– И тебе не хворать. – Стас кивнул на Бруно. – Что с рукой?
– А… Матросня гуляла.
– Ну и как?
– У одного перелом челюсти в двух местах. У другого так, ушиб ребер и по мелочи.
– А Бруно?
– А что Бруно… Руку вон поцарапал. И не выспался.
– Ясно.
– Вот ты зачем опять так сказал?! – еще выше поднял голос Арчи.
– Давно спорят? – шепотом поинтересовался Стас.
– Да я сам только что пришел, – пожал плечами Скальпель. – Уже спорили. Сейчас остывать начнут. Минут через пять.
– Не думаю, – покачал головой Стас, – накал крепок. Ставлю на четверть часа.
– Принято.
«Да придет свет в дома ваши, да приведет с собою звук! Да не утихнут вороты электростанций, и да не собьются с пути верного и праведного радиоволны. Это говорю вам я, и имя мне диджей Халли. И азм есмь бессменный ведущий рэйдио «Хоспис», последнего нормального радио катящейся в геенну огненную цивилизации. Имеющий радиоточку да услышит! Внемлите же радиопастыря своего, покуда бесовы глушилки не обронили сорное семя радиопомех на голос истины. Да будет известно вам, что не далее как третьего дня были взломаны склады на улице Гофмана, что в столице Второго Периметра. И украдены были нечестивцами несколько цистерн с ГСМ. При этом ни охрана складов, ни сам владелец ни сном ни духом, разве что страховку вовремя получили. И вопрошаю я вас, агнцы эфирные, а что ж тогда продается в магазинах того самого владельца, имя которому Генрих Арбаунен? И нет у меня ответа… Известно мне лишь, что дело то прикрыли и на тормозах спустили. Судить не мне, и да не судим я буду.