Радиошпионаж
Шрифт:
На одном из дипломатических приемов Штейгер пожаловался жене посла США на отсталость русских в технике и спросил, не поможет ли она ему достать сейф, такой же, как были получены американцами накануне. Та попросила мужа заказать в США еще один сейф. Когда сейф наконец прибыл, техники из НКВД разобрали установленный на нем замок и научились его вскрывать. Поскольку в то время посольское здание не имело круглосуточной охраны, в дальнейшем все документы посольства регулярно фотографировались сотрудниками НКВД, беспрепятственно проникавшими в это здание по ночам.
Об этой операции Штейгер поведал своему сокамернику во внутренней тюрьме НКВД, куда он попал в 1937 году по обвинению в «систематическом шпионаже в пользу одного из иностранных государств». Рассказ бывшего барона свидетельствует либо о легкомыслии американских дипломатов (ведь
Получая фотокопии документов из американских сейфов, НКВД знал, что это дезинформация чистейшей воды, и мог определить, в чем именно были заинтересованы его убедить американцы. Но и американцы знали, что наши быстро сообразят, что их потчуют <<дезой». Значит, американская дезинформация должна была быть специально рассчитана на то, что ее раскроют... И так до бесконечности.
А возможно, и наоборот, все значительно проще. Штейгер наврал, или наврал его сокамерник, или оба. Но как бы там ни было на самом деле, возня вокруг сейфов — это первая ставшая известной попытка проникновения НКВД в американское посольство в Москве.
Вскоре после установки сейфов американцы решили обзавестись в своем посольстве круглосуточной охраной. По просьбе посла Буллита для этой цели в Москву были направлены морские пехотинцы. В НКВД быстро сообразили, как наилучшим образом использовать новую ситуацию.
Болен, служивший в посольстве с первых дней, а впоследствии ставший послом, вспоминал, как примерно в середине 30-х годов он сидел в фойе столичной гостиницы «Савой», где расквартировали прибывших в Москву морских пехотинцев США. Вдруг к стойке администратора подошла ярко накрашенная женщина и заявила, что ей надо в номер сержанта О’Дина. «Я, — сказала она, — его преподаватель русского языка». С помощью таких «преподавателей» НКВД быстро свел на нет положительный эффект, который имело появление в посольстве круглосуточной охраны из морских пехотинцев.
Со старшими сотрудниками американского посольства старались завести близкие отношения балерины из московской труппы. В посольстве они и обедали, и ужинали, и пили, и болтали чуть ли не до рассвета. Одна балерина постоянно демонстрировала пламенную любовь к Буллиту, велеречиво называя его «мое солнце, луна и звезды».
В начале 1940 года военный атташе посольства на свой страх и риск пригласил в Москву сотрудника ФБР для проверки системы безопасности и предотвращения утечки шифров. Сотрудник ФБР, который приехал под видом дипкурьера, заглянул ночью в шифровальную комнату и увидел, что сейфы в ней стоят незапертыми, а шифровальные блокноты лежат на виду вместе с самими сообщениями. Дежурный шифровальщик, видимо, отлучился по своим делам, оставив дверь в шифровальную комнату открытой.
В посольстве нередкими были гомосексуальные контакты. Дошло до того, что шифровальную комнату посольства США «голубые» сделали местом свиданий.
В 1945 году посол США в СССР Аверел Гарриман получил в подарок вырезанный из дерева герб Соединенных Штатов. Герб украшал стену кабинета при четырех послах, и только в начале 50-х годов специалисты посольства по обнаружению скрытых электронных средств увидели в нем подслушивающее устройство. «Мы нашли его, но не знали принцип его действия, — вспоминал С. Питер Карлоу, начальник службы специального оборудования ЦРУ. — В гербе находилось устройство, похожее на головастика с маленьким хвостом. У Советов имелся источник микроволнового сигнала, который заставлял рецепторы внутри герба резонировать». Голос человека, по всей видимости, влиял на характер резонансных колебаний устройства, позволяя осуществлять перехват слов на расстоянии по организованному радиоканалу. «С технической точки зрения это устройство пассивного типа: ни тока, ни элементов питания, одно лишь пожизненное ожидание».
После этой находки специалисты ЦРУ занялись воспроизведением подслушивающего устройства, основанного на совершенно новом для них принципе. Ведь иметь открытую информацию, которая затем могла появиться в зашифрованном виде в каналах связи, — это мечта любого криптографа.
США молчали про герб почти 10 лет и лишь в конце 1960 года, как известно читателю, после шпионского полета Пауэрса, сделали факт использования этого подслушивающего устройства достоянием гласности.
В 1953 году начались работы по возведению нового здания американского посольства на улице Чайковского. Во время строительства американские охранники целыми днями дежурили на стройке, чтобы не допустить установления подслушивающих устройств. Но это дежурство не имело никакого смысла, поскольку на ночь охрану то ли по беспечности, то ли из желания сэкономить деньги снимали. В 1964 году показания Носенко помогли обнаружить в посольстве свыше 40 «жучков», спрятанных в бамбуковых трубках, которыми был обшит кусок стены за батареей отопления, чтобы их нельзя было обнаружить металлоискателем. На это Болен заявил, что прослушивание двух этажей, где размещались кабинет посла, шифровальное оборудование и бюро ЦРУ, еще не означало, что «русские выведали какие-то настоящие секреты». Такое суждение являлось простым отголоском беспечного оптимизма, заставлявшего Болена снимать на ночь охрану строящегося посольства. Ведь только за 4 года, в течение которых Болен был послом в Москве, 12 его сотрудников были отправлены домой, так как признались, что их фотографировали во время половых контактов, а потом пытались использовать фотографии против них.
На улице Чайковского стоял массивный дом...
В 70-е и 80-е годы американское посольство в Москве располагалось на улице Чайковского, в массивном доме горчичного цвета. На девятом этаже находилась святая святых посольства — комплекс шифровальных комнат, защищенный стальным экраном. Этот комплекс, изнутри больше всего напоминавший гигантских размеров холодильник, был известен среди сотрудников посольства как Подразделение коммуникационных программ (ПКП). В нем работало более дюжины шифровальщиков из государственного департамента США, АНБ и ЦРУ. Установленные в ПКП шифраторы днем и ночью были заняты передачей в правительственные учреждения США и приемом оттуда особо важных сообщений. Посредством спутниковой связи зашифрованные сообщения нескончаемым потоком пересылались из шифровальной комнаты ЦРУ в его штаб-квартиру и обратно. Они касались сверхсекретных деталей шпионских операций ЦРУ против СССР. В ПКП также были установлены шифраторы АНБ, передававшие в США перехват из линий советской правительственной связи. А шифровальные машины госдепартамента были заняты приемом инструкций госсекретаря послу в Москве. В общем, работа кипела.
Если бы в КГБ прочли пересылавшиеся через ПКП шифрсообщения, то узнали бы уязвимые места американской стороны на переговорах по стратегическим вооружениям. В КГБ стало бы известно, как защитить Кремль от подслушивания со стороны АНБ. Но самое страшное для американцев последствие чтения посольской шифрпере-писки состояло в том, что сотрудникам КГБ стали бы известными имена агентов ЦРУ. Для последних это было бы равносильно вынесению им смертного приговора.
Наконец, на десятом этаже, прямо под крышей посольства с лесом антенн, будок и надстроек находилась станция радиоперехвата АНБ. Здесь буквально яблоку негде было упасть. Каждый квадратный сантиметр строго учитывался. Ведь не так:то просто было на столь ограниченной площади разместить многочисленную и многообразную радиоаппаратуру, устройства обработки и записи информации, а также мощную электронно-вычислительную технику.
Программа радиошпионажа из посольства получила кодовое название «Кобра Эйс». Она была направлена на получение информации из военных и правительственных линий связи Москвы и Подмосковья. При перехвате сигналов из военных линий связи особое значение придавалось точному определению параметров излучений и характеристик излучающих систем советских средств противоракетной и противовоздушной обороны.
Некоторые линии сбязи представляли для американцев особый интерес. В одной из шифртелеграмм, направленных в посольский пост перехвата из США, говорилось: «...нами получено официальное задание по линии связи, работающей с азимута 205° и 200°. Оно вступает в силу в полночь. Задача состоит в проведении записи излучения с 3 до 6 часов утра по местному времени. Следует делать то же количество копий, что и сейчас. Мы оценим содержание этих дополнительных записей и примем решение... Мы понимаем, что начинать работу в такую безбожную рань тяжело, но нам остро необходимо получить хорошие перехваты из этой линии связи».