Радиошпионаж
Шрифт:
На следующий день Брейси сделал еще более сногсшибательное заявление. По его словам, однажды он столкнулся с Лоунтри в баре. Последний был очень пьян и зол на всех и вся. Лоунтри при этой встрече сказал Брейси, что нашел способ отомстить: благодаря его помощи, мол, русские не раз проникали в посольство.
Еще через две недели Брейси признался, что видел, как Лоунтри кого-то проводил на территорию посольства. Брейси не доложил про этот факт, куда следует, из жалости к бедняге Лоунтри. А начиная с февраля Брейси согласился выключать сигнализацию, пока Лоунтри водит сотрудников КГБ на «экскурсию» по секретным объектам в здании посольства, и заблаговременно предупреждать их о появлении начальника караула. А еще три раза он помогал Лоунтри организовать сотрудникам КГБ часовое посещение помещений ПКП, за что получил ровно тысячу долларов. Подписывая
Трудно сказать, почему Брейси сознался в несовершенном преступлении. Либо он действительно был виновен, либо его пытали, либо речь шла лишь о помощи в расследовании дела Лоунтри. В последнем случае ясно, что одно дело — давать показания против кого-то, к кому не испытываешь теплых чувств, а совсем другое — свидетельствовать против себя самого.
Да, действительно, в 23.30 по московскому времени морской пехотинец покидал пост № 1, и охранник на посту № 3 мог беспрепятственно впустить сотрудника КГБ через основной вход в посольство. Следующее препятствие представляла собой дверь в помещение ПКП, которая запиралась на кодовый замок. Комбинация, с помощью которой можно было открыть замок, хранилась в опечатанной пластиковой коробке. Но подделать и коробку, и печать на ней ничего не стоило. Наконец, на пульте у охранника размещались красная и желтая сигнальные лампочки и зуммер, которые давали знать, что кто-то открывал дверь в помещение ПКП. Морской пехотинец на посту № 3 мог отключить с помощью тумблера и зуммер, и красную лампочку. Правда, погасить желтую было не в его власти, но все же время включения сигнала тревоги нище не регистрировалось. Ничто не могло помешать охраннику солгать относительно времени срабатывания сигнализации.
Однако версия заговора Лоунтри и Брейси не выдерживает критики. Лоунтри и Брейси одновременно заступали на дежурство всего два раза — в октябре и ноябре 1985 года. Они плохо ладили друг с другом. Да и вряд ли скрытный Лоунтри даже в состоянии алкогольного опьянения рассказал бы Брейси о том, что он помогает сотрудникам КГБ проникать в здание посольства. В таком свете признание Брейси выглядит как бред шизофреника. С одной стороны, картина вполне реальна (в том, что касается самого Брейси), а с другой (в отношении Лоунтри) — нет. А что если Брейси обошелся без Лоунтри?
На первый взгляд эта версия является более правдоподобной и многое объясняет. Для подстраховки Брейси признался в своей связи с Галиной. Когда его начали допрашивать сотрудники следственного отдела ВМС США, Брейси сознался, стараясь свалить всю вину на Лоунтри. Но забыл, что его собственная судьба как соучастника мало чем будет отличаться от судьбы Лоунтри.
В шифровальной комнате ЦРУ была своя система сигнализации с регистрацией времени возникновения сигнала тревоги. Никакой корреляции между временем дежурств пары Лоунтри — Брейси и ложными срабатываниями сигнальных устройств найдено не было. Но это свидетельствует лишь о том, что сотрудники КГБ не побывали в шифровальной комнате ЦРУ. И все.
12 июня 1987 г. обвинения с Брейси были сняты. Он поселился на военно-морской базе, уволился из морской пехоты и женился на женщине, находившейся на действительной военной службе.
В августе того же года Лоунтри был приговорен по обвинению в шпионаже к 30 годам тюрьмы. Позднее ему скостили 5 лет. После обязательного отбывания в тюремном заключении трети всего срока наказание ему могло быть заменено на условное. В письме отцу из тюрьмы Лоунтри просил дать знать Виолетте, что у него все в порядке. Он считал, что Виолетта все еще продолжала любить его.
Меры приняты
Летом 1987 года руководство АНБ получило санкцию президента Рейгана на замену всей скомпрометированной аппаратуры из посольства США в Москве, а заодно и консульства в Ленинграде. Операция имела кодовое наименование «Стрелок». Оборудование из одного только посольства заняло при перевозке 120 ящиков. Получив груз, 20 специалистов в Форт-Миде приступили к тщательнейшему ощупыванию, оглядыванию, просвечиванию посредством рентгеновского облучения и исследованию в инфракрасном диапазоне прибывшей техники.
Существуют две версии, по-разному интерпретирующие результаты обследования аппаратуры, срочно эвакуированной из СССР. Обе они сходятся в том, что в компьютерных принтерах, которые были установлены в помещении ПКП, удалось найти «закладки» — микросхемы, работавшие от батареек. Дальше эти версии расходятся:
В соответствии с первой версией, больше ничего при проверке оборудования из шифровальных комнат найти не удалось. Сначала-де в одном из проверяемых шифраторов была найдена плата, которая в свое время заменила в нем такую же. Эта новая плата вызвала подозрение тем, что не была покрыта специальным пластиковым составом, свидетельствовавшим, что замена произведена специалистами АНБ. Тревога оказалась ложной: дальнейшее расследование показало, что ремонтом шифратора занимались инженеры из государственного департамента, слыхом не слыхивавшие о каком-то там специальном пластиковом составе для покрытия плат.
Затем сотрудники АНБ нашли в другом шифраторе подозрительный провод, который выходил из экранирующего корпуса аппарата наружу. Но выяснилось, что это изобретение шифровальщика, который при помощи такого провода подключал к шифратору сигнальное устройство, оповещавшее, что через шифратор начинали поступать сообщения. На этом неожиданные находки иссякли.
Если встать на точку зрения первой версии, открытым остается не один вопрос. Микросхемы в принтерах работали от батареек, а следовательно, противник должен был иметь способы для проникновения в посольство для их замены. Специальная комиссия провела проверку режима безопасности в посольстве. Один из участников работы комиссии написал рапорт, в котором предупреждал, что проникновение в посольство осуществлялось через крохотное слуховое оконце сотрудниками КГБ, ночью влезавшими по стене здания посольства. Сотрудники ЦРУ и государственного департамента, добравшиеся до упомянутого в рапорте оконца, нашли его наглухо заколоченным. Скопившийся на рамах и подоконнике птичий помет пролежал там непотревоженным по крайней мере лет 20. Но если сотрудники КГБ не «просачивались» в посольство через окна (как показала проверка) или двери (морские пехотинцы стояли насмерть), то как? Ведь Лоунтри, по его словам, ставил «закладки» у посла, его зама и ответственного за безопасность в посольстве, но отнюдь не в помещениях ПКП. Значит, этим занимался признанный невиновным Брейси?
По другой версии, поиски специалистов из АНБ увенчались еще одним успехом. Было обнаружено, что линия для подачи электроэнергии в помещение ПКП была заменена внешне на такую же, но способную служить ретранслятором для распечатываемых на скопрометированных печатающих устройствах открытых текстов шифрсооб-щений, поступавших в посольство. А попадали они в энерголинию-ретранслятор из маломощных «закладок», размещенных в принтерах. Но и в этой версии без ответа остается тот же вопрос: как «закладки» и линия подачи электроэнергии двойного назначения попали в здание посольства? В АНБ искать ответ на него бесполезно, поскольку относительно своих дел оно всегда хранит гробовое молчание, а уж там, где речь идет о промахах и провалах, — тем более.
За пределами АНБ ряд официальных лиц в правительстве и государственных учреждениях США, включая бывшего президента Рейгана, были правдиво информированы о драме, разыгравшейся в 80-е годы в здании на улице Чайковского в Москве. Они могли бы подтвердить или опровергнуть указанные выше версии, предложить свои, отличные от них. Но и официальные лица по понятным причинам тоже молчали.
По-иному взглянуть на дело Лоунтри заставило разоблачение в 1994 году высокопоставленного офицера ЦРУ Олдрича Эймса, который в течение многих лет выдавал советской разведке имена шпионов ЦРУ. Уже находясь за тюремной решеткой, в ряде газетных интервью Эймс заявил, что вербовка Лоунтри и установка «закладок» в здании посольства стали звеньями общего плана, главной задачей, которого было отвести подозрения от него, Эймса. Адвокаты Лоунтри ухватились за эти показания. По их словам, следовало пересмотреть слишком суровый приговор, вынесенный Лоунтри, поскольку он поставлял КГБ «бесполезную» информацию, уже переданную в Москву советским агентом более крупного масштаба. А это доказывает, что еще рано ставить точку в описании событий вокруг посольства США в Москве в 80-е годы и что новые разоблачения, возможно, прольют дополнительный свет и на дело Лоунтри, и на странное поведение Брейси, и на действительную роль советской радиоразведки в добывании сведений об агентах ЦРУ в СССР.