Радость на небесах. Тихий уголок. И снова к солнцу
Шрифт:
— Но это я мог бы узнать и из газет, — перебил он.
— Да, конечно. Факты. Я перечисляю факты.
— А вы и Чоун?
— Дайте я буду рассказывать по-своему, — сказала она.
На солнце наплыло большое пухлое облако, блеск на воде погас, она стала шиферно-серой, и по палубе потянуло холодом, но облако поплыло дальше — и вновь засияло солнце.
— Вы знаете чемпиона в среднем весе Гуса Дехорла, боксера Россо? — спросила она.
Ах, знает? Тогда он должен знать и Джимми Джонсона, который был чемпионом, а потом ушел с ринга. Очень хорошо. Про Джонсона ее отец говорил, что лучшего боксера в его весе не бывало ни до, ни после. Голосом светской девицы она растолковывала ему тонкости, словно знала, что о закулисной стороне бокса он не имеет ни малейшего представления.
Ну, три года назад Джонсон снова начал драться, продолжала она, и за шесть-семь
— Мишель пришла в дикий восторг от компании, которая окружала отца, — сказала она.
Но богатый человек может обзавестись любыми друзьями — с высоким положением и с низким, умными и безмозглыми, ведь верно? А тут был полный набор боксеры, игроки, менеджеры, газетчики, — и все пили за счет ее отца, других таких любителей выпить на дармовщинку в мире не найдешь. Все элегантно одеты и с дамами любезны донельзя — с той тяжеловесной, серьезной, почти чопорной галантностью, которая по-своему очень забавна. А Джетро Чоун и вовсе заворожил Мишель своей тщательной манерой выражаться. Она сказала, что от глаз Джетро ее бьет дрожь, ну, и конечно, он все время бдительно держался возле них.
«Готов отдать за тебя жизнь, правда?» — пошутила она.
Уайти Ангер выглядел встревоженным. Он отвел отца в сторону, но тут же решил ничего не говорить. А потом попытался еще раз В конце концов, уже уходя, он сказал уголком губ: «Через шесть месяцев будет матч-реванш». В тот момент ее отец не понял, что за этим кроется. Он уже поговорил с Риопелем, и мальчик, обняв его, сказал, что он оправдает его мнение. Риопель любил ее отца.
Позднее в тот же вечер отец с Чоуном повезли ее и Мишель «по притонам», как выразилась Мишель. Они отправились в ночной ресторанчик Слиткина и Слоткина. Он знает это заведение? Фантастически шутовские личности, специализируются на том, чтобы грубить клиентам. Для близких друзей они держат маленький бар, остающийся открытым еще долго после того, как ресторан закрывается. В глубине бара стоит длинный стол, и за ним в углу сидел маленький человек с жирными черными волосами и испуганными злобными глазками. Она не может забыть, как этот человечек все кивал и кивал ее отцу, чтобы он подошел. Фамилия его была Койл. Между матчами они, чтобы сделать ему приятное, называли его тренером Риопеля. В эти пустые месяцы он был на посылках у Россо, выполнял всякие его поручения. Служил он Россо уже много лет и делал, по словам Чоуна, все, что ему приказывали, работал на него, обеспечивал голоса в Нью-Йорке во время выборов, то тут, то там пускал в ход нож или подстраивал избиения. Но потом заболел и попал в больницу. Чоун сказал, что у Койла вышли из строя почки и теперь у него трубочка. Ну, и конечно, Россо перестал ему платить. Он страшно нуждался. В конце концов ее отец пошел к Койлу и сел рядом с ним. Несколько минут спустя она увидела, что Койл вдруг испуганно вскочил и быстро ушел. Ее отец сидел белый, а в глазах у него горела ярость. Он сказал им, что Койл долго бормотал про «него» (Койл всегда называл Россо только «он»): если «он» его, Койла, обратно не возьмет, ему остается только умереть с голоду. И тут Койл проговорился, что бои Риопеля в «Гарденс», его знаменитые нокауты, все были подстроены. Риопель про это не знал. Его ни во что не посвящали. Просто его противник ложился. Койл был уверен, что ее отец знает про это. Сгорбившись в кресле, отец угрюмо задумался, а потом сказал про Риопеля: «Бедный, милый, честный, верующий сукин сын! Это ему сердце разобьет, бедному мальчику. Такая мерзость».
Когда они вернулись в отель, он и Джетро Чоун взвесили все данные — что всегда было их главным занятием — и задали себе вопрос, почему Уайти Ангер, менеджер Риопеля, словно платя одолжением за одолжение, шепнул тогда: «Будет матч-реванш». Букмекеры сделали Дехорла фаворитом, и ставки были три к одному. Если Дехорл даст себя нокаутировать, Россо заработает миллион. Чоун объяснил ей все тонкости позже,
На следующий день ее отец поговорил с Риопелем, сказала она. Как он его убедил, ей неизвестно. Но ведь Риопель безгранично его уважал. Она читала его письма, написанные по-французски. Ее отец, который тоже умел взять за горло, не боялся денег и был опасным противником, в последнюю минуту поставил на Дехорла сто тысяч долларов. Монреальский букмекер должен был сообщить об этой ставке по всей стране.
— Понимаете ли вы, что это значит?
И вот в этот жаркий июньский вечер они все отправились посмотреть матч. Сумасшедшие франкоязычные канадцы обожали Риопеля. Ну, да он вообще был хорош. В течение двенадцати раундов бой вел он, раскланиваясь в перерывах со своими болельщиками, и зрители ревели от восторга. У Дехорла был очень сильный удар, и он непрерывно шел вперед и бил, но слишком прямолинейно, и Риопель легко уходил. А потом, в тринадцатом раунде, Дехорл провел серию тяжелых боковых ударов, все время чуть-чуть промахиваясь, и вдруг попал точно. Вместо того чтобы уклониться, Риопель пошел на сближение, немного открылся и пропустил случайный удар. Он был нокаутирован. Дехорл остался чемпионом и только моргал, а зрители хлынули на ринг.
Ее отец зашел за Риопелем в раздевалку, и они тут же уехали, потому что молчание там их напугало. В коридоре их нагнал Уайти Ангер. Весь трясясь, он шепнул Риопелю: «Ну и псих! Поживей сматывай удочки».
Джетро Чоун отвез ее в отель и остался с ней, а Риопель и ее отец отправились в тихий ресторанчик на восточной окраине города. За весь прошедший год Риопель почти никаких денег от Россо не получал — они ему еще причитались. Но отец сказал Риопелю, что позаботится о нем: деньги, которые он выиграл, принадлежат Риопелю. Ну, а о том, что произошло дальше, на другой день писали все газеты. В ресторане к Риопелю и ее отцу подошли двое — один с пистолетом, другой с бейсбольной битой — и, держа ее отца под прицелом, размозжили битой Риопелю обе руки. Эти наемники сделали свое дело умело и молча. Кончив, они спокойно ушли.
После того как Риопелю в больнице обработали и перевязали искалеченные руки, его отвезли домой. Он сел на стул и заплакал. Ее отец повторил, что он получит тридцать тысяч долларов, и они обсудили, что ему делать дальше: он купит в Париже небольшой бар, и его мать будет жить с ним. Для него удалось устроить место на самолете, и утром принесут билет. Все было налажено, и ее отец оставался с ним, пока он не лег спать. Потом ее отец бросился к ней и к Чоуну и потребовал, чтобы она немедленно уложила вещи и ехала в аэропорт. Она никогда прежде не видела его таким мрачным и встревоженным. Чоун отвез ее в аэропорт, и они три часа прождали самолета в Нью-Йорк.
Остальное она узнала от Джетро, хотя все это тоже было в газетах. В том числе и нью-йоркских. Ее отец, отвезя Риопеля домой, заверил его, что даст ему достаточно денег, чтобы открыть бар во Франции. Он должен был немедленно покинуть страну. В больнице Риопеля снабдили обезболивающими и снотворными таблетками. Утром его нашли мертвым. Флаконы с таблетками были пусты. Но он сорвал повязки с рук, словно должен был в последний раз посмотреть на эти размозженные кровоточащие руки. То, во что он верил, было испоганено, а потом полностью перечеркнуто. Все его победы на ринге были перечеркнуты. В газетах, кроме того, сообщалось, что ее отец связался с окружным прокурором и обещал дать ему показания против Россо. Он оплатил похороны Риопеля.
В Нью-Йорке она поселилась в «Алгонкине», чтобы выяснить насчет работы в издательстве. Ей правился «Алгонкин», потому что она столько читала о писателях, режиссерах и актерах, которые просиживали вечера в его баре. Пока ее не было, ей позвонили из Монреаля. Вечером она сама позвонила туда. Ей сказали, что ее отец больше в отеле не живет. Утром, когда она собиралась спуститься позавтракать, в номер вошел Джетро Чоун. Он снял номер в «Уолдорфе» и хотел, чтобы она тоже сняла там номер рядом с ним.