Радость победы
Шрифт:
— Кто?
— Журналисты. Наверняка же они строят какие-то догадки насчет моего отсутствия.
— Ну, Майк упоминал что-то о самоубийстве и…
— Самоубийстве?
— Ну да. Есть такое предположение. Но поскольку тело найдено не было… — Джадд пожал плечами. — Еще говорят, что ты тайно легла в больницу. Ходят слухи о каком-то медицинском центре на Багамах, известном своей эксклюзивной методикой излечения рака. Майк пишет, чтобы я отложил в сторону свой роман и выяснил, куда же на самом деле подевалась «эта телка Стиви Корбетт».
— Он знает о твоем романе?
— Наверное, я много о нем рассказывал.
Во время вчерашней ссоры Стиви попала прямо в точку. Долгие годы Джадд направо и налево рассказывал о гениальной книге, за которую он засядет в один прекрасный день. Но один прекрасный почему-то все не наступал…
До недавнего времени. Теперь это случилось. После нескольких фальстартов, случившихся за эти годы, Джадд наконец-то принялся за книгу всерьез. И процесс сочинительства доставлял ему невероятное наслаждение. Это было трудно, мучительно, изматывающе, это причиняло душевную боль, но, тем не менее, было прекрасно. И Джадду совсем не хотелось бросать.
Но был еще и финансовый вопрос… Джадд еще не до конца выплатил кредит за свою дорогущую европейскую машину, да и не только. С тем количеством денег, что имелось у него на счете, можно было продержаться еще пару недель, и все. Надо было находить где-то средства к существованию, если он хочет продолжать работать над книгой.
Решение проблемы сидело прямо напротив него, за дубовым бабушкиным столом.
Джадд держал в своих руках эксклюзивную историю, которую он мог продать тому, кто больше заплатит. С этой приятной суммой можно было пожелать Рэмси и «Трибьюн» всего хорошего — по крайней мере, на время — и посвятить все свое время книге. Он просто должен был ее написать, не мог не сделать этого, не важно, будет она напечатана или нет.
— Что ты собираешься делать?
Стиви задала этот животрепещущий вопрос вслух. У нее действительно был повод волноваться. Она понимала, как много зависит от того решения, что примет сейчас Джадд. И как это повлияет на ее жизнь. И прекрасно осознавала, какую ценность представляет ее история для прессы.
Джадд потер лоб. Он чувствовал себя ужасно сразу по нескольким причинам. Все тело ломило от неудовлетворенного желания. Желудок тоже ныл и как-то подташнивало — наверное, потому, что он выпил свой кофе слишком быстро. Хотя к чему обманывать себя. Нехорошо Джадду было от мысли, что он уже во второй раз упускает золотую возможность.
Он ответил так, как казалось ему единственно правильным. Единственно возможным:
— Я возвращаюсь к работе.
Стиви проглотила тугой комок в горле, но нашла в себе силы спокойно спросить:
— В Даллас?
В присутствии духа ей не откажешь, это точно, с восхищением подумал Джадд. Как же он раньше этого не замечал? Где были его глаза все те годы, когда он старательно высмеивал ее в своих статьях?
— Нет. В столовую.
— И ты… ты никому не сообщишь, где я нахожусь?
—
У Стиви явно упала гора с плеч. Она расслабилась и даже удобнее устроилась на стуле. Однако ни бурных слез, ни воздетых в порыве благодарности рук, ни кидания ему на грудь Джадд, который, возможно, подсознательно ожидал чего-то подобного, не увидел.
— Хорошо, — просто произнесла она. — Это облегчает мою жизнь. И я рада, что ты не бросишь книгу.
— Вчера ты назвала ее скукотищей, сплошной жалостью к себе и… что там было третье? Мерзость, что ли?
Она немного нахмурилась.
— Да, это было нехорошо, но ты меня спровоцировал.
— Кстати, о провоцирующем поведении. — Джадд встал и обошел стол. — Сегодня утром…
— Джадд. — Стиви, как ужаленная, вскочила со стула. — Я хотела объяснить насчет сегодняшнего утра.
Его брови сдвинулись.
— Что объяснить?
— Почему это случилось.
— Я знаю, почему это случилось. Это называется вожделение. Согласно словарному определению — страстное желание, сильное чувственное влечение, требующее немедленного удовлетворения.
Судя по уничтожающему взгляду Стиви, словарное определение не пришлось ей по вкусу.
— Я была не в себе. Эти таблетки довольно сильные. Я не отдавала себе отчет в своих действиях.
По мере того как Джадд приближался, она чуть пятилась, стараясь оставаться на расстоянии вытянутой руки от него. Это взбесило его едва ли не больше, чем дурацкое нежелание Стиви признать, что она тоже хотела заняться с ним любовью.
— О, понимаю. То есть без помощи лекарственных средств ты не можешь испытывать сексуального влечения ко мне. Это ты пытаешься сказать?
— Не совсем.
— Тогда что конкретно?
— Я не хочу заниматься с тобой сексом, — отрезала Стиви.
Джадд коротко рассмеялся:
— Черта с два ты не хочешь.
Она разозлилась; это было видно. Джадд уже научился различать признаки надвигающейся бури: бросившийся в лицо румянец; потемневшие вдруг глаза — поразительно, как менялся их цвет, от теплого оттенка виски к почти черному; вздернутый подбородок.
— У меня сейчас очень тяжелое время, — звенящим голосом произнесла Стиви. — У тебя тоже. Ни мне, ни тебе роман сейчас абсолютно не нужен. Тем более роман между нами. Возможно, нужно было вынести некий урок из Стокгольма и…
— Я вынес. Ты меня хочешь. Ты и тогда меня хотела.
Стиви сжала руки в кулаки и сделала глубокий вдох:
— У нас осталось несколько дней до того, как я обещала дать своему менеджеру ответ. Полагаю, что лучше нам будет оставаться друзьями.
Джадд подошел к ней вплотную:
— Скажи это своему телу, крошка.
Стиви застонала от ярости, развернулась и бросилась вон из кухни, по коридору и на второй этаж. Он кинулся за ней, в несколько шагов достиг лестницы, но вдруг остановился.