Радость. Счастье, которое приходит изнутри.
Шрифт:
Ниранджана — это небольшая речка, не очень глубокая. Будда совершал посты, выполнял аскетические практики и всевозможными способами истязал себя, и он так ослабел, что когда он пришел к Ниранджане, чтобы совершить омовение, то не смог пересечь реку. Река была маленькая, но он был так слаб, что лишь с большим трудом ему удалось, удерживаясь за свисавший с берега корень дерева, удерживаться на месте; иначе его унесло бы течением. Пока он держался за этот корень, его осенила идея: «Все эти мудрецы говорят, что существование подобно океану. Если существование — океан, значит, все, что я делаю, неправильно, потому что, если я не могу пересечь даже эту речушку, Ниранджану, как мне пересечь океан существования?
Тем вечером — а это было в ночь полнолуния — впервые за шесть лет он спал хорошо, потому что завтра ничего не нужно было делать, никуда не нужно было идти. Завтра не нужно было даже просыпаться рано, до восхода солнца: никаких практик, никаких упражнений. Следующим утром он мог спать сколько хотел. Впервые он почувствовал полную свободу от всех усилий, от поисков, стремления, преследования.
Конечно, он спал в безмерном расслаблении, и утром, когда он открыл глаза, исчезала последняя звезда. И говорят, с исчезновением последней звезды исчез и Будда. Целая ночь покоя, мира, без будущего, без цели, без ничего, что нужно делать... впервые он перестал быть американцем. Спокойно лежа, не торопясь даже вставать, он просто увидел, что все эти шесть лет были похожи на кошмарный сон. Но это было в прошлом. Звезда исчезла, и с нею исчез Сиддхартха.
Это был опыт блаженства, истины; трансценденции, всего, что он искал, но упускал из-за самих поисков. Даже буддисты не могут понять значения этой истории. Это самая важная история в жизни Гаутамы Будды. Ничто другое с нею несравнимо.
Но вы удивитесь... Я не буддист, я не согласен с Буддой в тысяче и одном вопросе, но я — единственный за двадцать пять веков человек, подчеркнувший в особенности эту историю и сделавший ее центральным фокусом, потому что именно так случилось пробуждение Будды. Но буддистские священники и монахи не могут даже рассказывать эту историю, потому что, если рассказывать эту историю, какая у них останется цель? Что они делают? Чему они учат, каким упражнениям, каким молитвам? Естественно, если рассказывать эту историю — что это случилось, когда Будда прекратил заниматься всякой религиозной ерундой, — тогда люди скажут: «Зачем же тогда вы нас учите заниматься этой религиозной ерундой? Лишь для того, чтобы однажды ее отбросить? И если, в конце концов, нам все равно придется ее отбросить, зачем тогда вообще начинать?»
Переубедить этих священников трудно; это разрушило бы весь их бизнес и всю их профессию.
Точно таким же образом изливается блаженство. Точно таким же образом изливается истина. Нужно лишь сидеть, ничего не делая, ожидая — ожидая не Годо, но, только ожидая; ожидая не чего-либо в частности, но, просто ожидая, оставаясь в состоянии ожидания, — и это случается.
И поскольку это случается, абсолютно правильно называть это «счастьем».
Человек живет в несчастье, жил в несчастье веками. Мало найдется человеческих существ, которые не несчастны. Это бывает так редко, что кажется почти невероятным. Именно поэтому люди не верят, что подобные Будде человеческие существа вообще когда-либо существовали. Люди не могут в это поверить — не могут поверить потому, что сами так несчастны. Их несчастье так велико, и они так глубоко в нем увязли, что не видят никакой возможности из него выбраться.
Люди думают, что будды, наверное, были вымышлены, что подобные Гаутаме Будде люди человечеству пригрезились. Именно это говорит Зигмунд Фрейд: подобные Будде люди — «выдавание желаемого за действительное». Мы сами хотим быть такими, хотим выбраться из страдания, хотим обладать таким же безмолвием,
Фрейда следует слушать очень внимательно и очень глубоко; его мнение нельзя просто отмести. Он был одним из самых проницательных умов, которые только существовали, и когда он говорит, что счастье невозможно, когда он говорит, что надеяться на счастье — значит, надеяться на невозможное, — он знает, что говорит. Это не заключение философа. К этому заключению его привели собственные наблюдения человеческого несчастья. Фрейд не был пессимистом, но, наблюдая тысячи человеческих существ, проникая глубже и глубже в их психику, он осознал, что человек так устроен, что в нем есть встроенный механизм, создающий несчастное существование. Самое большее, человек может жить комфортно, но никогда — не в экстазе. Самое большее, мы можем сделать жизнь немного более удобной — при помощи научных технологий, посредством социальных перемен, улучшения экономических условий и прочих вещей — но человек все равно будет оставаться несчастным. Как может Фрейд поверить, что такой человек, как Будда, вообще существовал? Такая безмятежность кажется просто мечтой; Будда пригрезился человечеству, как сон.
Эта идея возникает потому, что Будда так редок, так исключителен. Он не принадлежит общему правилу.
Почему человек остается в таком несчастье? Чудо в том, что каждый хочет быть счастливым. Не найдется ни единого человека, который хочет быть несчастным, и все же каждый живет в несчастье. Каждый хочет быть счастливым, блаженным, мирным, тихим. Каждый хочет быть в радости, каждый хочет праздновать — но это кажется невозможным. Наверное, должна быть какая-то очень глубокая причина, настолько глубокая, что фрейдистский анализ не смог ее достичь, настолько глубокая, что в нее не смогла проникнуть логика.
Нужно понять одну из основ. Человек хочет счастья; именно поэтому он несчастен. Чем более вы хотите быть счастливыми, тем более становитесь несчастными. Это кажется очень абсурдным, но именно в этом состоит коренная причина. И если вы поймете процесс функционирования человеческого ума, то сможете ее осознать.
Человек стремится быть счастливым; тем самым он создает страдание. Если вы хотите выбраться из страдания, вам придется выбраться из собственного стремления к счастью — и тогда никто не сможет сделать вас несчастным. Именно это просмотрел Фрейд. Он не смог понять, что причиной несчастья может быть само стремление к счастью.
Как это происходит? Почему вообще вы стремитесь к счастью? И что вам приносит это стремление к счастью?
Начиная стремиться к счастью, вы в то же мгновение уходите прочь из настоящего, уходите прочь из экзистенциального, вы уже переместились в будущее — которого нигде нет, которое еще не пришло. Вы переместились в сновидения, а сновидения никогда не могут принести осуществленности. Ваше стремление к счастью — это сновидение, а сновидение нереально. При помощи нереального, никому никогда не удавалось достичь реального. Вы сели не в тот поезд.
Стремление к счастью просто показывает, что в это самое мгновение вы не счастливы. Стремление к счастью просто показывает, что вы — несчастное существо. А несчастное существо проецирует жизнь в будущее, воображает, что однажды — в тот или иной день, тем или иным образом — оно будет счастливо. Ваша проекция исходит из страдания; она несет в себе сами семена страдания. Она исходит из вас, она не может быть отличной от вас. Это словно ваш ребенок — ее лицо похоже на ваше; ее кровь течет в ваших жилах. Она будет продолжением вас.