Радуга 1
Шрифт:
Шурик, довольный одиночеством и количеством качественных снимков, поехал дальше: сначала перекусить, а потом к низовьям реки Выг, где дожидались своего часа беломорские петроглифы.
Он припарковался в луже у придорожного кафе с оригинальным названием «Заонежье» и вывеской какого-то горшка, прикрытого то ли бумагой, то ли тряпицей с поднимающимися над ним зигзагами. Так рисуют иногда тепло, уходящее вверх, а иногда запах, тоже девающийся куда-то в пространство. Шурику натюрморт напомнил ночную вазу, исполненную собой, а также теплом и запахом. Но, перекусить все же следовало, по крайней
Но внутри ему не понравилось. Нет, не те слова — очень не понравилось. Невысокая белесая девица, ожесточенно жующая жвачку, несмотря на раннее утро уже была на взводе. Ее абсолютно круглые глаза, делающие сходство с мультипликационным цыпленком, не выражали ничего кроме готовности залаять, простите — закудахтать.
— Мне бы кофе у вас с пирожком, — деликатно начал Шурик, решив упустить из своей речи приветственную часть. Надо было, бы, конечно, просто уйти, уехать дальше, но он внутри себя немного заупрямился.
Продавщица ничего не ответила, продолжая смотреть своими круглыми глазами, как на досадливую помеху, только жевать прекратила.
— Будьте добры мне кофе, — стараясь сдерживать ответное раздражение, проговорил Шурик.
— Мужчина, вы что — думаете я знаю какое вам кофе нужно и пирожки? — внезапно очень высоким голосом, грозящим в любой момент порваться слезами, прокричала девица.
— Какой кофе, — поправил ее Шурик, очень не любящий, когда его, сорокалетнего, называют мужчиной незнакомые малообразованные девки. Вообще-то, такое обращение к нему было впервые в жизни.
— Что? — взвилась продавщица.
— Кофе — это мужской род, в школе проходят по программе.
— Что вы меня достаете? — опять заорала девица. Она еще что-то хотела добавить, но Шурик ее прервал.
— Рот прикрой, любезная. Сейчас ты мне подашь кофе «три в одном», картофельную калитку, а потом жалобную книгу. Вообще-то три калитки. Живо! — повышать голос у него получалось неловко, но достаточно грозно.
— У нас никакого кофе нету, только «три в одном»! Пирогов тоже нету, только калитки! — орала продавщица, однако каким-то образом выложила на прилавок и чашку с кипятком и пакетиком кофе, и тарелку с калитками. Шурик внимательно следил, чтобы она в горячке боя не плюнула ядовитой слюной в воду, либо на пирожки. — Шестьдесят девять рублей!
— После того, как поем и получу жалобную книгу, — сказал он и отошел со всей своей нехитрой едой к стоячему столику в углу.
— Счас, будет тебе жалобная книга, — проклекотала девица и ушла в подсобку. Наверно, книгу искать.
Шурик успел доесть последнюю калитку, допивая остывающий кофе со сливками, как входная дверь открылась. Вошли два человека в одинаковых, похоже — дерматиновых, куртках. Черноволосые и чуть прыщавые, среднего роста, они выглядели как братья-близнецы. Оба были достаточно молоды — лет двадцать-тридцать, не определить. Не чурки, это было наверняка, значит — местные, заонежские пацаны.
Один прислонился к стойке бара, другой же прямиком двинулся к Шурику.
— Этот, что ли? — сказал он очень громко, словно боевой клич бросил. Выглядел парень грозно, широко расставляя ноги, он надвигался на очкарика. Такие, пользуясь случаем, могут забить хоть самого богатого и знатного жениха России, плюя на двухметровый рост последнего, и особенно плюя на последствия.
Шурик достал сзади, из-за брючного ремня пистолет, мгновенно взвел курок и выстрелил надвигающемуся прямо в лоб, благо расстояние уже было минимальным. Потом быстро вышел из-за стола, переступил тело и выстрелил второй раз. Брат-близнец согнулся пополам, схватился руками за бок и завалился к своему приятелю.
— Быстро отошла от кричалки! — сказал Шурик продавщице, которая так до сих пор и не осознала произошедших перемен. Ее глаза не округлились — дальше было некуда, она тупо уставилась на тела своих земляков.
Видя, что не понят, Шурик дулом показал направление. Пес его знает, есть тут у них тревожная кнопка? Но если есть, то где-нибудь за стойкой.
Продавщица, сделав очень скорбное лицо, хватая по-рыбьи воздух ртом отошла к окну. Шурик наконец-то смог протереть запотевшие стекла очков.
— Шестьдесят девять? — спросил он, скорее сам у себя. Нагнулся, похлопал по карманам у ближайшего пацана, вытащил ободранный бумажник. Взял полтинник и две десятки, оставив последнюю сотню в кошельке, бросил на прилавок.
— Сдачи не надо, — сказал он и убрал пистолет снова за ремень джинсов. Открыл дверь в туалет и бросил в унитаз чужой бумажник. Потом снова склонился над пацанами, выворачивая их карманы. Тот, что держался за бок, попытался постонать, но Шурик без размаха пнул его в грудь. Тот понимающе замолчал. Он сбросил в унитаз все, что нашел: какие-то служебные удостоверения, ключи, в том числе и от машины, бумажники и даже телефоны. Нажал кнопку слива и дождался, когда забулькает вода.
— Так где у вас тут на Архангельск дорога? — спросил он у впавшей в полнейшую апатию продавщицы.
— Что? — она подняла на Шурика свой круглый взгляд.
— На Каргополь как ехать, дамочка?
— Поворот направо, там указатель есть, — ответила та и снова задумалась.
Шурик вышел из кафе и уехал. Конечно, в сторону Архангельска он мчаться не собирался, но когда заонежские пацаны очнутся, пусть у них не будет желания его догнать. По дороге на Каргополь их сраный «жигуль», даже если они и вытащат из унитаза ключи, никак не сможет лететь, словно джейран — дыры в дороге, казалось, были сделаны еще охотниками на мамонтов.
А очнутся они обязательно, может быть с сотрясением мозга один, с переломом ребер — другой, но крайне трудно убить человека из травматического пистолета марки «Бульдог». У нас же тут не Ольстер образца восьмидесятых!
20. Итоги
Шурик получил благодарность от Аполлинария за свой вклад в изыскания, касающиеся карельских петроглифов. Начальник, ознакомившись с отчетом, перезвонил и долго смеялся в трубку.
— Молодец, — говорил он. — Теперь все становится еще более запутаннее для простого обывательствуещего историка, политизированного пройдохи-исследователя, боящегося недооценить значимость народа-богоносца и прочее, прочее. У нас же картина вырисовывается более-менее ясная, жаль только, что к своей цели не приблизились. Ну да ничего наши «севера» — это ключ. Да и не удивлюсь, если дверь тоже окажется здесь.