Радуга Над Теокалли
Шрифт:
Кинич-Ахава был потрясен услышанным, получалось, что все его планы были призрачным лунным светом? Братья Кокомо притворялись, делая вид, что хотят помочь ему, что обеспокоены судьбой сестры, а сами тем временем посылали гонцов в Теночтитлан, за его спиной заключили с ацтеками договор о мире?! Как же можно жить, если майя предают майя?! А может быть дело вовсе и не в предательстве, а в том, что, сам не заметив, он случайно свернул с прямой дороги и перестал чувствовать, что необходимо его народу? Перестал быть мудрым вождем? Когда же это стало? После осады Коацаока? После мнимой гибели Иш-Чель? Когда умер отец? Кинич-Ахава пытался вспомнить и не мог. Горечь поражения угнетала и выбивала из налаженного ритма жизнь-борьба. Оказалось, что никому теперь не нужна война на границе! Два народа, столкнувшись один раз и уничтожив его город, жизнь, семью, разошлись и решили жить в мире, а он остался выброшенным из жизни этой волной. Невостребованным и в некотором смысле даже лишним, приносящим только беспокойство и угрозу их миру. Он, который так стойко отражал неприятеля и защищал путь в страну майя. Кто отдал всё и не получил ничего, оставшись один на тропе войны… Что же ему делать дальше?.. И для чего жить?
Последующий день только подтвердил догадку Иш-Чель, что Амантлан преследует похитителей, он действительно наступал им на пятки, стремительно сокращая расстояние между ними. Казалось, что ацтеки пробиваются даже ночью через лесные заросли.
Иногда вой ягуара раздавался практически рядом! Для нее это был глас свободы — она знала, что муж идет за ними и скоро он настигнет их. Вчера на рассвете воины Кинич-Ахава видели огни факелов за разлившейся рекой, которая несколько задержала Амантлана, который не был готов к неожиданной переправе. Воины искали брод и готовились к тому, чтобы перебраться через реку вплавь. Всю ночь Амантлан не сомкнул глаз, интуиция подсказывала ему, что похитители недалеко, но страшная тревога за жену и сына судорогой сводила скулы. Он позволял себе поспать только пару часов на рассвете, чтобы утомление не могло помешать ему трезво мыслить, но и то, он чутко прислушивался, не пришли ли разведчики.
Эта погоня через лес, безостановочное движение на последнем дыхании, гнала его вперед. Он ни на миг не сомневался, что жену похитили, что она не ушла сама. Иш-Чель не могла его предать!
На третий день, опытный охотник-следопыт, который вел отряд Амантлана, указал ему на более глубокие отпечатки следов. Майя старались идти цепочкой, след в след. Затем, на ночной стоянке ацтеки рассмотрели вдруг появившиеся отпечатки женских и детских сандалий — это могло означать только одно — Золотое Перышко Колибри и Маленького Ягуара похитили и несли. Они не ушли добровольно! Они были пленниками.
Отряд Амантлана с удвоенной энергией стал пробиваться через заросли леса. Они настигли похитителей на рассвете пятого дня, но сразу атаковать не стали. Амантлан приказал их окружить и в одиночку вышел на их стоянку. Мгновенно к его горлу приставили десяток копий. Иш-Чель проснулась от шума, но, хоть и с трудом, сдержала крик радости.
— Я — Амантлан, предводитель ягуаров на южных границах Анауака. Вы украли мою жену и сына. Я пришел их забрать.
— Я — Кинич-Ахава!.. Это я забрал свою семью! — копья воины опустили. Кинич-Ахава вышел Амантлану на встречу. Они встали друг напротив друга, внимательно оценивая соперника.
— Между моим народом и народом майя подписан договор мира. Мне не нужны ваши жизни. Отдайте мне семью и уходите. Мы никого не тронем, — махнул рукой в сторону Иш-Чель и Маленького Ягуара Амантлан.
— Об этом договоре нам ничего не известно. Моя жена попала к вам в плен, и я забрал ее.
— Теперь Золотое Перышко Колибри не только моя жена, она является залогом мира между нашими народами. Если ты заберешь ее, то это нарушит договор, который заключили вожди. Ты станешь преступником. К тому же, мои люди и я подтвердим — ты забрал ее силой, — Амантлану было хорошо видно, что его семья лежит связанной, — Они пленники, а не члены твоей семьи!
Кинич-Ахава с трудом сдерживал гнев и разочарование, он горел желанием вонзить нож в сердце ацтека. Но тут его воины начали шептаться, тихо проявляя недовольство: целью похода было освобождение жены их вождя из рабства, а получалось, что теперь они нарушали договор, подписанный вождями, становились преступниками. На такое многие идти не хотели.
— Верни женщину и ребенка, Кинич-Ахава!..
— Мы не преступники, договор о мире нельзя нарушать!..
— Вы верите какому-то ацтеку?!. Он — наш враг! Его уста лгут! Он скажет вам, что угодно, только бы не вступать с нами в бой, он трус, у него мало людей!.. — начал выкрикивать Кинич-Ахава в отчаянии, кружа по площадке. Он переводил взгляд с воина на воина, пытаясь найти поддержку и посеять сомнения. Но мужчины опускали глаза или отворачивались, сомнения в правдивости слов было, но…
— Он не трус! Амантлан говорит правду! Если не хотите верить ацтеку, то его слова подтверждаю я! — донесся голос Иш-Чель, которой удалось таки сесть и опереться спиной о дерево. Она внимательно наблюдала за происходящим и не могла допустить, чтобы Кинич-Ахава взял верх.
— Нужно спросить женщину, пусть она скажет правду! — проявил неповиновение один из воинов. Кинич-Ахава выхватил нож и угрожающе занес его над ним, преграждая дорогу.
— Отойди, ахав, мы много лет знаем друг друга. Я не предаю тебя, а лишь не даю совершить глупость… — не дрогнул воин, спокойно отстраняя своего вождя и направляясь к Иш-Чель. Он развязал веревки на ней и Маленьком Ягуаре и помог подняться обоим. Втроем они подошли к отряду, который все это время не шевельнулся и стоял молча в ожидании.
— Говори, женщина!
— Амантлан сказал вам правду. Майя и ацтеки заключили мир, который вы можете сейчас разрушить. Я и Маленький Ягуар — члены семьи Амантлана, и мы хотим вернуться домой.
Воины стояли молча, потом тот, который развязал Иш-Чель, подошел к ней, взял за руку и подвел к Амантлану:
— Забирай свою женщину и сына, вождь! Мы не нарушим мир!
Кинич-Ахава попытался сделать шаг, но воины, стоящие рядом, удержали его. Маленький Ягуар, не спеша, как-то совсем по взрослому, взял мать за руку и пошел к отцу. Когда Амантлан, пропускал их на лесную тропу вперед себя, мальчик все же кинул прощальный взгляд на вождя майя. Кинич-Ахава, не отрываясь, смотрел вслед уходящему от него навсегда прошлому.
ЭПИЛОГ
— Почему ты?! Почему именно тебя отправляют на эти Цветочные войны?! — металась по комнате Иш-Чель год спустя. Она была готова разбить все, что бьется и разорвать на клочки, разметать все, что попадалось ей на пути, только бы выпустить из себя этот гнев. Ее всю трясло, липкий страх за мужа сковывал мысли, не давал воздуха. Вот, снова, опять, как всегда члену ее семьи грозит гибель, а она, сколько бы не молила богов, не может вымолить у них пощады. Почему они так суровы к ней? Почему она живет в постоянной тревоге за себя и близких?! Почему богиня Радуги оставила ей только дар предчувствия? А она сейчас, как никогда прежде, ощущала угрозу жизни Амантлана.
За этот счастливый год, что они прожили, у них почти не было споров, на удивление Амантлан чаще находился в поместье, а не в походе. Проблему создал Маленький Ягуар. Пора было определяться с его образованием. Мальчик гордо заявил, что хочет стать воином-ягуаром. Это желание смутило и расстроило Иш-Чель. Она попыталась найти поддержку у мужа, но Амантлан довольно улыбнулся и гордо произнес:
— Ты будешь моей достойной сменой, сын!
— Никогда. Никогда ты, Маленький Ягуар, не будешь воином. Ты станешь ученым, но оружие в твоих руках будет только тогда, когда нужно будет защитить свой дом или семью!