Радуница
Шрифт:
Но Саша уже надула пухлые накрашенные ярко-красной помадой губки, и на ее глаза навернулись показные слезы.
– Вот ты какой! А я не думала, что ты такой жмот!
Она начала шмыгать носом, а Вавилов, не обращая на это внимания, уже подал номерки гардеробщику. Едва пожилой мужчина скрылся в ворохе одежды, Артем процедил:
– Иди знаешь куда со своей кисточкой?! Пять тысяч на какую-то хрень тратить!
– Ах, вот как?! – выпалила Саша и вырвала свой локоть из его руки. – Отстань!
Она чуть отбежала от него, но не удержалась на десятисантиметровых каблуках, запнулась о
– Я тебе отстану! – рявкнул на нее Артем, быстро догоняя ее и поднимая за подмышки. – Домой поехали, зажигалка столовая! Надо ж так нажраться, что на ногах не стоишь!
– Я хочу пИсать! Пусти! – очень громко прокричала она, да так, что вернувшийся с их одеждой гардеробщик, опешив, уставился на них. Воспользовавшись смущением Вавилова, Саша вырвалась из хватки Артема и устремилась в сторону туалета.
Уже через пару минут она влетела в туалет, даже не покачнувшись на своих каблучинах, и, через зубы выдохнув, прислонилась боком к стене. Напротив нее красовалось несколько зеркал в ряд над умывальниками. В отражении на нее глядела холеная красавица с густыми распущенными длинными, почти до пояса, пепельными волосами, с вызывающим ярким макияжем на загорелом лице, рубиново-красной помадой на полных губах, темными широкими бровями, как это было модно, и густыми накладными ресницами. Оценив свой облик на все сто баллов, как и требовала нынешняя мода вечеринок, Саша отметила лишь один недочет – поплывший от спиртного взор. Но это была даже изюминка в ее облике, как ей подумалось. Оттого придирки и претензии Артема казались ей смешными.
– Как ты мне надоел, Вавилов, – промямлила она, доставая из маленькой сумочки, висевшей через плечо, помаду и обводя и так ярко-красные губы еще одним слоем. – Бросать тебя надо – это точно!
Она смотрела в зеркало и думала о том, что Артем начал бесить ее еще полгода назад, когда заявил ей, что не готов к такому ответственному шагу, как брак. Это была обычная отмазка мужчин, чтобы пользоваться всеми радостями общения с приятной девушкой, но не нести за нее социальную и законную ответственность. Это было удобно и классно. Никаких обязанностей – только удовольствие. Но Саша совсем не жаждала в свои двадцать с небольшим лет остаться в старых девах и уже второй месяц подряд порывалась уйти от Вавилова. Она не боялась жить без него. Нет. У нее, слава Богу, было два востребованных образования, белый пояс по карате и курсы по иглоукалыванию и массажу. С голода она точно не умрет. Да и до встречи с Артемом она довольно хорошо зарабатывала сама.
– Как там в присказке? Суженый ряженый… – Она задумалась, уставившись напряженным взором в зеркало. Нет. Вавилов точно не был мужчиной ее грез. Она кисло усмехнулась и, чуть прищурившись на свое отражение, твердо сказала: – Вот именно! Суженый ряженный, отвали от меня! Зеркало, ты слышишь меня?! Подавай мне нормального мужика!
Эти слова показались ей весьма забавными, и она довольно ухмыльнулась. Но в следующий миг зеркало потемнело, а затем начало искажать ее облик. А через минуту Саша словно оказалась в белом вихре теплых снежинок и с испугу даже закричала, ибо невидимые руки закружили ее в светлом пространстве…
Через миг она плюхнулась на обледенелую землю, больно ударившись ягодицами…
Глава II. Не все то золото, что блестит
С перепугу моргнув несколько раз, Саша увидела, что находится в некоем лесу, а деревья вокруг были покрыты искрящимся инеем. Так и сидя на едва припорошенной снегом земле, она удивленно уставилась на двух мужчин, которые стояли в пяти шагах от нее. В тот миг мужчины и сами замерли, как-то пораженно смотря на нее, видимо, тоже не ожидая увидеть девушку перед собой.
– Это кто?! – громко пораженно произнес один из них, детина довольно крупного телосложения, в светлом коротком тулупе, красной косоворотке, темных штанах и сапогах. Темно-русый, с короткой порослью на молодом лице и неприятным колючим взором, он сразу не понравился Саше.
Ничего не понимая, где она и что с ней, невольно оглядела второго, моложавого мужчину в летах, с окладистой седой бородой и в черном балахоне, поверх которого была накинута меховая жилетка. Заостренная черная скуфья покрывала его голову, а на груди красовался круглый медальон в виде восьмиконечной звезды. Первый был похож на деревенского парня, а второй на фэнтези-мага. Оценив необычные маскарадные костюмы мужчин, Саша перевела пару раз взор с одного на другого и, протянув руку вверх, повелительно приказала:
– И что уставились? Может, руку подадите даме?
Она даже не сомневалась, что мужчины опешили от великолепного вида ее длинных стройных ног, которые почти не скрывала короткая вышитая шубка-платье.
Темноволосый, пройдясь пару раз взглядом по фигуре странной девицы, стремительно обернул негодующий взор на колдуна и прохрипел:
– Это кто, я тебя спрашиваю, колдун?! Ты мне богатыря с дружиной обещал!
– Да не знаю я, кто это, царевич! – выпалил испугано старик, пятясь от него. – Я делал все как надобно! И призывал кого надобно!
Саша в это время поднялась на ноги сама и, чуть покачнувшись, вновь огляделась, ничего не понимая. Ее окружали покрытые густым инеем деревья, кроны которых опускались под тяжестью обледенелой корки до земли. Но окружающий лес выглядел невозможно чудесно и даже сказочно. Мысль, что она оказалась в сказке, появилась в ее голове неожиданно. Но тут же исчезла, ибо эти двое ряженых, не обращая на нее внимания, продолжали яростно спорить между собой. Старик в длинном балахоне попытался отойти от молодого парня, но не тут-то было. Схватив колдуна за амулет-звезду широкой ладонью, темно-русый в красной косоворотке и тулупе с угрозой процедил:
– Я ж тебе свой перстень, заговоренный матушкой, для этого отдал! А ну давай снова ворожи!
– Нет, более не получится. Перстень ваш растворился вмиг, когда эта прибыла! – Он указал перстом на Сашу, стоящую в пяти шагах от них. – Надобна новая вещь для нового заговора.
– Да ты что, старый, страх потерял совсем?! – процедил молодой человек.
– Вы кто такие? – окликнула их Саша, осматривая странных мужчин.
Они невольно обернулись и вновь вспомнили о ней.
– А тебя, губастая, и не спрашивали! – тут же огрызнулся молодой. – Сгинь, нечисть страшная!