Радужные Мосты
Шрифт:
Внезапно со стороны, казалось бы, мертвой девушки раздался стон. Вивьен не поверил собственным ушам. Но глаза не лгали. Бестия была жива. Она дернулась, попыталась подняться на ноги, но оступилась и упала. Вивьен немного отполз в сторону и теперь пристально наблюдал за попытками Обращенной. Казалось, та вконец обезумела. Глаза горели ненавистью, рот кривился в жестоком оскале, открывая острые иглы белых зубов. Не обращая внимания на торчащий из виска стилет, существо умудрилось встать на карачки и медленно двинуться к замершему алхимику, оставляя за собой дорожку темных в неверном свете капель.
Вивьен, у которого начали мелко дрожать руки, следил за каждым
— Ну, иди к стражу, милая, — уже без тени улыбки произнес он и откинулся назад, поудобнее опершись на руки. Сейчас Вивьен был самим собой — спокоен и расчетлив.
Она попыталась атаковать — вяло, неумело. Все ее превосходство заключалось в силе и скорости. Теперь же проворство исчезло, а одна сила, обращенная в неуклюжесть, стала бесполезна. Алхимик увернулся от растопыренных, нацеленных в глаза длинных ногтей. По инерции Обращенная качнулась вперед и снова упала, невнятно всхлипнув. И новая попытка встать. Вивьен даже подивился такому упорству. Однако — ни капли жалости или уважения он не испытал. Мерзкое чудовище заслужило смерть — ни к чему было оставлять в живых такого урода.
— Я буду твоим лекарством, — проговорил Вивьен, и его лицо исказилось от омерзения. — Избавлю от бессмысленного существования в этом склепе. Прах к праху.
Девушка все же сумела подняться, ее слепые глаза уставились на Вивьена. Сначала ему показалось, что они нисколько не изменились — не стали ни живее, ни мертвее. Но мгновением позже воин уловил разницу. Глаза бестии по-настоящему опустели, из них исчезла внушающая трепет сила. Алхимик внутренне ликовал, хотя и боялся себе в этом признаться — то была первая настоящая победа с момента их путешествия по тракту. Вдохновленный собственными мыслями, он извернулся и носком сапога ударил по стилету сбоку, вгоняя его еще глубже. Голова бестии откинулась в сторону, да так и замерла. Рот открывался и закрывался, из горла вылетали булькающие звуки. На пол уже не капала, а обильно текла кровь. Самая обычная алая кровь.
Вивьен закатил глаза, с досады ударил кулаком об пол.
— Ну, сколько можно?! — бросил он и со стоном, прижимая руки к груди, встал на колени. — Когда же ты сдохнешь?!
Обращенная протянула к нему дрожащие руки, попыталась добраться до лица. Алхимик лишь немного отклонился в сторону и его пальцы в ответном жесте сомкнулись на тонкой шее. Еще совсем недавно, вися в живых путах на колонне, он мог лишь мечтать об этом. Вивьен всегда старался не причинять лишней боли и страданий своим противникам. Быстрый удар верной цепи или доброе проверенное зелье позволяли отправлять на Судилище богов без лишнего шума. Но теперь, впервые на своей памяти, он изменил этим принципам. Ему хотелось, чтобы бесовка корчилась в предсмертной агонии, чтобы сполна прочувствовала все оттенки боли, растворилась в ней, сама стала сосредоточением боли.
Бестия захрипела, попыталась высвободиться. Длинные ногти, больше похожие на птичьи коготки, вцепились в ладони Вивьена, оставляя на них глубокие рваные полосы. Брызнула кровь.
— Отправляйся в преисподнюю! — во весь голос кричал алхимик. Голос его срывался. — Сдохни, сдохни…
И тут его сознание помутилось. Череп сдавило так, как бывает на большой глубине. В глазах появились черные мушки.
Воин не знал — продолжает ли он все еще душить Обращенную или же сам лежит при смерти. Собственного тела он не чувствовал. На этот раз не было той пронизывающей, вытягивающей силы боли. Его крик затерялся в безбрежном океане чуждой речи и певучих голосов.
А потом все исчезло. Мир в одночасье вновь вернулся в прежнее состояние.
Вивьен с трудом расцепил скрюченные пальцы, сведенные судорогой. Костлявое тело Обращенной пошатнулось и рухнуло на пол. Он это все-таки сделал — чудовище в человеческом облике было повержено. На этот раз окончательно. Вот только радости алхимик не испытывал. Да, он сумел одержать верх и выжить. Но приз оказался слишком щедрым…
Алхимик не спешил подниматься, да он бы и не смог сейчас. Все тело дрожало, словно в ознобе. Он уронил руки на колени и закрыл глаза. Перед внутренним взором разыгрывалась трагедия — всего один небольшой эпизод бесконечно длинной войны.
Девушка стояла и смотрела на небо. Ее острый взгляд выискивал падающие огоньки. Бабушка всегда говорила, что если загадать желание, пока падает слеза господня — оно обязательно сбудется. Очень хотелось верить в эти слова. Пусть и утверждал однажды проезжавший деревню маг, что на самом деле это падают прилетающие издалека огромные осколки камней. Но разве могут камни так ярко светиться? Да и откуда им прилетать? Горы-то внизу стоят. Глупости, одним словом. Наверняка хотел показаться большим мудрецом. Но девушка не поверила тогда его россказням и, состроив презрительную мину, гордо удалилась.
А желание было, и еще какое — очень хотелось поехать в большой город. Прожить всю жизнь в лесной деревне — это ли не ужасно? Не видеть высоких каменных зданий, не носить красивой дорогой одежды, не вкушать изысканных блюд. Все это было очень грустно.
— Так и мхом зеленым порасти можно, — говорила себе девушка и вновь всматривалась в испещренное звездами небо в ожидании заветного огонька.
Внезапно со стороны леса послышалось негромкое пение. Слов разобрать было нельзя, но мотив завораживал. Волшебные звуки наполняли ночную прохладу таинственностью. Вмиг растаявшая девушка заулыбалась и, забыв обо всем на свете, устремилась к лесу. Ей хотелось танцевать и кружиться. В голове мелькнула мысль, что стоило бы позвать подруг. Нечего им — соням, спать в такую волшебную ночь. Но так не терпелось поближе услышать сладкоголосых певцов, что больше и думать ни о чем не было сил.
Она бежала — легкая, гибкая. Мечтательная улыбка не сходила с раскрасневшегося лица. В окрестных деревнях уже давно поговорили, что в лесу часто пропадают люди. Необъяснимо часто. Но девушка совершенно не помнила о предосторожностях. Ее будто околдовали, но при этом от внезапно нахлынувшего счастья она чувствовала себя на райских облаках.
На самой лесной кромке ее встретил взявшийся ниоткуда плотный туман — белый, как молоко. Он окружил гостью и скрыл от мира. Девушка остановилась и с удивлением осмотрелась. С глаз спала сладкая пелена. Волшебное пение, легкость во всем теле — все это она помнила, но уже очень смутно. Словно чувства отдалились на многие-многие годы.