Раджа-Йог

Базанова Нина

— Передайте митрополиту мою благодарность за приглашение, но я устаю после выступлений, и мне нелегко будет днем выстоять службу, а вечером выступать.

— Нет, нет! Не отказывайтесь! Он очень хочет повидаться. Чтобы вы не устали, он приглашает Вас в ложу своей матери — Вам не придется стоять во время службы.

Это был знак большого уважения. В единственной ложе церкви, принадлежащей самому митрополиту, имела право находиться его мать, если же она отсутствовала, то ложа пустовала. От такого предложения отказаться было невозможно, да и не имело смысла, ведь во время службы он будет сидеть, поэтому не устанет перед вечерним выступлением.

В воскресный день Ломсадзе с женой и двумя детьми пришел в церковь на службу. В этот день проповедь митрополита была посвящена исцелению

народа Христом. Это было сделано в честь присутствующего гостя. В церкви царила праздничная атмосфера, как и всегда по воскресным службам. Через большие окна высокого купола лился солнечный свет. Размеренный голос митрополита располагал к душевному покою. Красивое, стройное звучание церковного хора напоминало об удивительном празднике души. Пахло лампадным маслом. И вот среди этой тишины раздались звонкие шаги: по церкви шла молодая красивая девушка-грузинка с черными длинными распущенными волосами, обрамляющими ее белое лицо с ярко накрашенными губами. Она невольно привлекла всеобщее внимание, ее облик явно не сочетался с окружающей обстановкой. Уверенно она прошла в первые ряды слушающих службу людей и встала среди них в красной открытой кофточке и в коротенькой юбке, открывающей почти все ее длинные стройные ноги, устремив взгляд своих больших прекрасных глаз на митрополита. Впрочем, она недолго на него смотрела: ее не столько интересовали слова митрополита, сколько то, что происходило вокруг нее. Продолжая стоять впереди всех, она с любопытством оглядывала высокие стены церкви, огромный купол. Мужчины искоса поглядывали на восемнадцатилетнюю девушку, старушки с неодобрением качали головами. Митрополит, продолжая службу, глазами показал на возмутительницу спокойствия рядом стоящему служителю. Тот подошел к девушке и, что-то тихо сказав ей, увел из церкви. Атмосфера душевного равновесия была восстановлена. Впрочем, ею не так долго смог наслаждаться Автандил: дети устали сидеть тихо, им хотелось подвигаться, и всей семье пришлось уйти, чтобы не нарушать церковную службу. На следующий день церковный служка прибежал к Автандилу Алексеевичу и сообщил, что узнал в красивой девушке, пришедшей в церковь, ассистентку Ломсадзе и сообщил об этом митрополиту в конце службы. Тот огорчился, что пришлось вывести из церкви ассистентку Автандила, и подумал, что Ломсадзе ушел раньше окончания службы, потому что обиделся. Он приносит ему свои извинения за этот инцидент. Но Автандил Алексеевич ответил:

— Передайте митрополиту, что я не обиделся. Моя ассистентка была не так одета. А ушел я, потому что дети устали. Пусть извинит меня за преждевременный уход.

Через пару дней Автандил пришел по приглашению митрополита к нему в церковные апартаменты. Предложили обед, но Ломсадзе отказался: он с семьей уже обедал. В знак дружбы выпили легкое вино в маленьких церковных рюмках. Митрополит показал более чем скромные кельи монахов, в одной из них жил в свое время Пимен. Вошли в церковь, митрополит объяснил, какие иконы написаны какими мастерами. Он был радушным хозяином. Расстались в дружеских отношениях, митрополит подарил на память о встрече календарь церковных праздников со своими пожеланиями. На прощание сказал:

— Приезжайте к нам в любое время — будете желанным гостем.

Неделя гастролей подошла к концу. Оставался последний день. В этот последний, шестой, день к Автандилу подходит после выступления молодой человек и говорит:

— Автандил Алексеевич, я на каждое Ваше выступление хожу…

— Знаю, заметил Вас.

— Я везде сидел: и сбоку, и в центре, и на первом ряду, и на галерке. У меня одна просьба: разрешите мне посидеть за кулисами.

— Извините, — говорит Автандил, — но когда я работаю, я за кулисы никого не пускаю, потому что мне это мешает.

— Но я Вас очень прошу. Я физик, я очень интересуюсь теми явлениями, которые Вы демонстрируете.

— Хорошо, — согласился Ломсадзе, — я сделаю для Вас исключение, раз Вы интересуетесь этим с точки зрения науки. После выступления молодой человек подошел снова.

— Я все-таки догадался, как Вы угадываете мысли! — радостно сказал он.

— Расскажите, — заинтересовался Автандил с любопытством глядя на «догадливого».

— Я везде сидел и знаю, что подсказывать Вам никто не мог. Когда Вы были в Индии, Вам что-то вшили, и этот аппарат дает Вам сведения!

Автандил вздохнул и покачал головой. Что тут скажешь! Как объяснить, что какой бы ни был аппарат, без конца он работать не может. Что же потом? Удалять? Но этот любопытный зритель — физик. Он должен дать свое объяснение. И он его дал!

Бывали случаи и комичнее, в Новосибирске, в Академгородке. Ломсадзе давал там несколько выступлений. После выступления подошел к нему молодой человек и, отрекомендовавшись младшим научным сотрудником, сказал:

— Автандил Алексеевич, мы создали аппарат, который измеряет биополе человека…

— Измеряет… как Вы сказали? Биополе человека? Но наука еще не ответила на вопрос, что такое биополе. Как вы могли создать аппарат, который определяет то, что мы еще не знаем?

— Мы здесь занимаемся наукой, и у нас уже есть такой аппарат, — авторитетно заявил собеседник Автандила. — Мы сейчас пытаемся решить другие проблемы. Дело в том, что аппарат измеряет биополе человека, потом проникает в его биополе и начинает изменять показания. Не могли бы Вы посмотреть? Мы заодно и Ваше биополе измерим.

— С удовольствием, Вы меня заинтересовали, — тут же согласился Автандил, биополе которого уже «измеряли» при помощи лозы.

— Если Вы согласны, я поговорю с нашими сотрудниками, приду и приглашу Вас.

Прошел день, другой… На третий день подошел тот же сотрудник НИИ:

— Извините, Автандил Алексеевич, но я не могу Вас пригласить, потому что наш руководитель сказал, что все экстрасенсы — вампиры, и Вы будете выкачивать из нас энергию.

— Передайте своему руководителю, что я не вампир, но если я захочу забрать у него энергию, мне не надо идти к нему, я и отсюда это могу сделать.

Глаза у «ученого» округлились, лицо изменилось, и он тут же ретировался. Автандилу Алексеевичу было смешно и грустно. Он вспомнил, как осторожен с людьми был Васильев, он знал, что даже авторитетные ученые боятся всего неопознанного, и вот доказательство — сотрудники научно-исследовательского института боятся, что у них заберут их энергию!

Конечно, если можно человеку энергию дать, то, несомненно, можно ее и отобрать. Но тот, кто обладает такой способностью, делать этрго не будет — ему философия не позволит. А те, кто пытаются отобрать энергию у человека, такими способностями не обладают. Они просто грозят…

Знакомая картина!

«Интересные» люди попадались в Новосибирском Академгородке. Один сотрудник из Академгородка не попал на выступления Ломсадзе, проходившие у них в доме культуры, вероятно, был в командировке, поэтому только слышал от окружающих об удивительных опытах, и его это очень раздражало, потому что он не верил ни в какую телепатию. Чтобы доказать всем, что это вздор, он купил билет на выступление Ломсадзе, которое проходило тогда в театре оперы и балета. Он сидел в первом ряду, уверенный, что его-то никто не «обманет»! Выражение лица у него было скептическое, он то и дело уверенным тоном громко что-то объяснял сидящим рядом с ним знакомым и всем своим видом показывал, что ничему не верит. В это время Автандил Алексеевич проводил опыт с часами. Один из зрителей ставил стрелки часов на определенное время, а другой должен был назвать поставленное время. Автандил Алексеевич усиливал мысли одного и передавал их другому. Тот называл время, часы поворачивали к зрителям, и те убеждались, что время сказано правильно. В очередной раз зритель в первом ряду что-то нашептывал соседу, выпятив свою нижнюю губу. Тогда Автандил вызвал на сцену его, «Фому неверующего». Тот держал себя уверенно, улыбался, он давно рвался на сцену. Автандил знал, что такие всегда «стоят» на своем. Этот человек непременно скажет свой, заранее придуманный ответ. Но недоверчивый зритель не учел, что имеет дело с телепатом. Ломсадзе «прочитал» потаенную мысль скептика «шесть часов» и внушил женщине, которая должна была устанавливать время, поставить стрелки на шесть. Не успел еще Автандил, взяв их за руки, усилить передаваемую мысль, как ученый Академгородка громко и уверенно заявил залу: