Рафаэль

Уиннерс Ева

Мои веки отяжелели. Все тело болело. В воздухе смешался запах гнили, соли, металла и мочи. Я села на кровати и прижалась спиной к стене, обхватив себя руками. Было холодно и темно.

Воздух наполнился леденящими кровь криками. От этих отвратительных звуков у меня по спине пробежал страх.

Скрип. Скрип. Крик.

Мой крик. Мои руки сжались вокруг меня, и я начала раскачиваться взад-вперед. Взад-вперед. Я боролась с желанием закричать, чтобы они остановились.

Вместо этого я поднес руку ко рту

и впился зубами. Сильно. Теплая жидкость потекла по моей коже, металлический аромат показался мне знакомым.

Вот из чего были сделаны кошмары. Какая гребаная ирония судьбы, что моя жизнь закончится так же, как и началась.

Сантьяго еще не изнасиловал меня. Но это приближалось. Я чувствовала это с каждой проходящей секундой.

Еще один крик. Другая девушка. Другой ужас.

Мой взгляд метнулся к стальной двери, и я мысленно помолилась, чтобы она оставалась закрытой. Хотя это лишь продлило долгие, мучительные часы. Может быть, прошло уже несколько дней, я не мог сказать.

Я старалась не думать о Рафаэле, потому что это причиняло боль. Было чертовски больно, так сильно, что я подумала, что моя грудь разорвана. Он знал, что его отец пытался сломать Аню, и он ничего не сказал. Он знал о контракте. Он знал, что Аня не принадлежала моему отцу. Он пытался заключить со мной контракт.

Однако он ничего не сказал.

Я хотел кричать от ярости. Предательство. Вместо этого я продолжал кипеть внутри себя.

Мое горло горело. В глазах защипало. В ушах зазвенело.

Дверь лязгнула, и паника поднялась в моей груди, когда я посмотрела в ее направлении.

— Я пришел за тобой, малышка. Моя ледяная принцесса.

Я не мог пошевелиться. От отвратительного запаха темной комнаты и гнили меня тошнило, вот только в желудке у меня ничего не осталось. Это был кошмар. Я научился дышать от страха не знать, когда последует следующий удар кнута.

Сантьяго Тихуана преуспевал в насмешках надо мной.

Это был вкус ужаса, который Аня испытывала на протяжении всей своей жизни. Минуты превратились в часы. Часы превратились в дни и ночи.

Мои плечи ныли от боли, в голове стучало, а зрение затуманилось.

Я могу умереть здесь. Тихие слезы смешались с потом на моем лице.

Усталость давила мне на легкие и кости, но я все еще находил в себе силы проклинать собственную глупость. Аня сделала свою жертву ради моей жизни бесполезной, потому что в конце концов я был слишком слаб, чтобы бороться.

Я понятия не имел, где мы находимся. В подвале. Я думал, где-то на Карибах.

Тик. Так.

Я потерял чувство времени. В подвале было темно, ни единого проблеска света. Окон не было. Отчаяние сменило мой страх темноты. С каждым часом я становился все слабее и отчаивался все больше.

Смерть была бы желанной отсрочкой.

Но

я продолжал бороться. Я продолжал дышать, мой разум возмущался при мысли о том, чтобы сдаться.

Я прикусила губу, ожидая нового удара кнута. Этого не произошло. Но мое тело отказывалось расслабляться. Мой разум знал, что боль придет. Может быть, я достиг точки оцепенения и больше ничего не будет болеть. Я сбился со счета после двадцати.

Трещина.

Я вскрикнула, когда хлыст полоснул меня по спине. Дернув за волосы, он откинул мою голову назад. От его дыхания у меня скрутило живот. Я с трудом дышала и отчаянно пыталась вырваться из его объятий.

Мне нужно было пространство, чтобы отдышаться.

Рот Сантьяго прижался к моему. Желчь подступила к моему горлу. Я ненавидела его прикосновения. Я ненавидела все в нем. Я укусила его. Тяжело.

Он взвизгнул, отпрыгивая от меня, как будто я обожгла его. Моя голова дернулась вперед, и последовал сильный удар. Боль взорвалась в моем черепе. Черные точки поплыли у меня перед глазами. Я сморгнул их.

“Может быть, мы заберем твоего сына”, - съязвил он. “Как быстро ты тогда сломаешься?”

Паника в моей груди душила меня. От недостатка кислорода в легких кружилась голова. Или, может быть, это было из-за недостатка кровотока.

Крики вдалеке. Какая-то бедная душа терпит то, что, я был уверен, постигнет меня.

“Скоро настанет твоя очередь”, - пообещал Сантьяго, подтверждая мои мысли.

В голове пульсировало. Зрение затуманилось. Страх взорвался в моей груди, но надежда все еще оставалась. Что Рафаэль защитит Габриэля. Может быть, ему было наплевать на меня, но он заботился о Габриэле. Они никогда не доберутся до него. Наследие Ани будет жить через него.

“ Этот ублюдок Сантос прикончил тебя первым. Горечь в голосе Сантьяго была очевидна. “Ты был моей расплатой, и вот ты раздвинул ноги перед отбросами Сантоса”.

Трещина.

Еще один хлыст полоснул по моей коже. — Может, он и трахнул тебя, но я собираюсь сломать тебя.

Сдавленный всхлип вырвался из моего горла, но я быстро проглотила его. Аня никогда не доставляла отцу удовольствия плакать. Я бы тоже не доставил этому засранцу такого удовольствия.

И тогда я почувствовала это. Его мясистые, отвратительные руки оказались между моих бедер, раздвигая их. Его таз втирался в меня.

Я покачал головой. Нет. Нет. Нет.

Мой рот шевельнулся, но я не издала ни звука. Пожалуйста, нет.

Его пальцы придвинулись ближе. Желчь подступила к моему горлу, отвратительная дрожь прокатилась по позвоночнику, а по коже побежали мурашки.

Нет. Нет. Нет.

Еще дюйм, и он коснулся моего входа. Я дернулась, но деваться было некуда. От его грязных, отвратительных пальцев никуда не деться. Не было Ани, которая спасла бы меня.