Рагу из лосося
Шрифт:
— А что ты знаешь о своей жизни? Ничего, ровным счетом! У тебя нет причин, чтобы покончить с собой.
Я зарыдала. Аслан сел рядом и горестно вздохнул:
— Ни за одну женщину я не боролся так, как за тебя. Ты уникальная девочка, и я единственный в мире, кто об этом знает. Ты должна просто гордиться собой, а не трусить, отползая в кусты как последняя половая тряпка….
— Я не тряпка! И я ничего не боюсь!
— Правда? А что ты сделала? Ты струсила самым натуральным образом! Поступила как самая обычная баба, как глупая баба! Я думал, ты не такая, как все.
— Я и не такая! Именно поэтому я не имею права теперь жить!
— Господи, какие глупости! И кто только вбил в голову тебе дурь! Кто тебе сказал, что пришло время платить по такому счету? Между прочим, ты на все пошла добровольно и знала, на что шла. Не так ли? Или мне надо напомнить, что ты ухватилась обоими руками за эту возможность? Так что не делай вид, что тебя использовали! Теперь ты сама будешь использовать других. И нечего строить из себя девственницу!
— Но после этой мерзости… Я не думала, что будет так…. Эта мерзость будет преследовать меня до гроба!
— И ты решила приблизить этот гроб? Нет, моя милая, легко быть белой и пушистой, когда у тебя все есть. А если у тебя ничего нет, то тебе никогда и не дадут, если только ты сама не возьмешь. Ты сделала свой выбор.
— Я все равно себя убью!
Аслан засмеялся, потом отвесил мне две пощечины. Я захлебнулась слезами и унижением.
— Убивай. Мне-то что, — сказал Аслан, — я и так слишком много для тебя сделал. Но я не позволю тебе подставить меня. Поэтому ты придешь в себя, потом оденешься и мы поедем туда, куда ты должна ехать! И все.
— Нет! Я никуда не поеду!
— Мне опять нужно напоминать, что ты должна быть сегодня в ресторане? Что у нас нет другого выхода? Что если ты туда не поедешь, то подставишь всех — и меня, и себя, и других людей! А это я тебе не позволю. Поэтому ты придешь в себя и поедешь в любом состоянии, хоть живая, хоть мертвая. Ты должна там быть, и ты поедешь. Ты поедешь! Если ты не появишься сегодня вечером там, это и будет твое самоубийство! Неужели ты ничего не понимаешь? Ты же умная девочка, милая! Ну подумай!
Сегодня вечером (вернее, ночью) должен был состояться крутой прием в честь дня рождения одного авторитета. Очень могущественного авторитета. Для него старательные подопечные подготовили массу развлечений, в том числе и такое: игра в казино, но не на деньги (деньги этому авторитету были не нужны), а на девочек. Выигрыш — красивые девчонки, которых привезли специально к этому дню со всех городов. В число этих проституток Аслан всунул меня. Я была заявлена в программе и обязательно должна была появиться так, чтобы меня все видели. Аслан был прав. Он все организовал очень умно. Аслан стал на колени рядом с кроватью. Нежно провел рукой по моему мокрому лицу.
— Милая, пожалуйста! У нас нет другого выхода. Я все понимаю, все знаю. Но ведь ты помнишь, что я тебе обещал? Я не обману тебя, я дал слово. Когда ты посчитаешь нужным оставить все — ты оставишь и начнешь новую жизнь. Я сам тебе помогу, избавлю от проблем и неприятностей. Я обещаю! Ты начнешь новую жизнь, когда посчитаешь, что заработала достаточно денег. Сегодня в ресторане будет петь этот мальчик…. Я знаю, что он тебе очень нравится…. Я знаю, что ты начала с ним встречаться… Дима Фалеев, кажется, его зовут, да? Такой смазливый! И ты в него влюбилась, правда? Видишь, я все про тебя знаю. Но ты не бойся, я не держу на тебя зла! Я тебя отпущу. Ты решишь выйти замуж за этого мальчика или жить с ним — и я тебе даже помогу. Этому мальчику очень нужны деньги. А у тебя будут деньги, очень большие деньги, и с этими деньгами ты исполнишь любую мечту. Видишь, моя хорошая? До твоей мечты осталось несколько шагов! Неужели ты теперь отступишь?
— Я не хочу мечту, которая куплена такой ценой!
— Но ведь другой цены не существует, верно?
Я больше не плакала. Аслан был во всем прав.
— Аслан? Ты ничего не сделаешь с этим мальчиком?
— Моя милая, я не из тех, кто дорожит женщиной, пусть даже самой лучшей. У меня есть дела поважней.
— Но ведь мною ты дорожишь?
— Для меня ты — больше, чем женщина. И ты это знаешь. Ты не дешевая проститутка, и никогда ею не будешь. Запомни это, Ри.
Через пять часов мы вышли из гостиницы. Я была в вечернем платье. В ушах, на груди, на кистях рук сверкали бриллианты. Дорогой бриллиантовый браслет повис на забинтованной руке. Я глядела в окно на мерцающие огни ночных улиц.
«Я не покончу с собой. Но не из-за твоих слов. Аслан, мне не суждено умереть. Я навсегда покончу со своим грязным прошлым. Ты думаешь, я еду в ресторан с тобой? Я еду в свое будущее, к человеку, который станет моим счастьем. Я буду жить, чтобы подарить мечту одному человеку. Чтобы исполнить его мечту — ради этого буду жить. Однажды в холодную ночь мне суждено было повстречать того, кто изменит мою жизнь и сделает меня счастливой. Моего Диму. И я стану жить — только ради него».
Маме моя идея понравилась сразу. Может, потому, что я мешала ей устроить личную жизнь. Может, из личных амбиций — престижно говорить всем, что твоя дочь учится в Москве. А может потому, что устала повторять всем (она повторяла это с самого детства), какой у меня плохой характер. Страшно упрямый.
— Ты никогда ничего не добьешься, — обычно повторяла мама. А когда я подросла, стала добавлять:
— Ты никогда ничего не добьешься — потому, что для того, чтобы чего-то добиться, нужно или отстаивать, или отказываться от своих принципов. А у тебя их попросту нет.
В этом она была права на все сто. У меня действительно не было никаких принципов. Я не считала нужным их иметь. Хорошо становиться в позу, когда что-то есть. А если у тебя ничего нет, то нечего и терять.
Итак, я взяла у матери деньги и отправилась покупать билет в одну сторону. Я еще не знала, куда буду поступать. В Москве я остановилась в общаге у одной знакомой из нашего поселка. Я отнесла документы в какой-то богом забытый технический вуз, благополучно сдала математику и физику и…. Поступила. Получила направление в общагу. Общежитие представляло собой восьмиэтажную «сталинку». Душ был в подвале (один на всех), горячей воды не было в нем никогда, топили плохо, туалет был общий для мужчин и женщин, один на этаж. В комнате, куда меня поместили, было еще трое. Окна оказались без стекол, рамы шатались, по обоям ползали клопы.
В каждой комнате общежития что-то продавали: где самогон, где тряпки или косметику, где валюту, где наркоту, где себя. Первым моим желанием после знакомства с этим «новым домом» было одно — удавиться. Но я не удавилась, а пошла дать телеграмму маме, что поступила. Мама прислала в ответ телеграмму (быстро) и письмо (попозже). В телеграмме она написала «счастливая тебе невероятно повезло надеюсь ты уже не вернешься». В письме она написала о том, что надеется, что теперь я успокоюсь и прекращу всех терроризировать своим эгоизмом, отсутствием цели в жизни, тунеядством, мне в жизни повезло, я попала в шикарные условия и займу себя хоть чем — то.