Раи?дер
Шрифт:
— Почему ты говоришь Доминику дышать? — пробормотал Райдер.
— Он сходит с ума, — прошептала я в ответ, заставив его усмехнуться.
— Она в ванной… о, подожди, вот она.
Я услышала, как он спросил мою сестру, все ли с ней в порядке.
— Черт, Бранна, она сейчас чувствует схватки, она сказала, они длятся недолго. Но они причиняют ей боль. Что нам делать? — спросил Доминик, повысив голос на пару октав.
— Спроси ее, хочет ли она отправиться в больницу сейчас или переждать дома, пока схватки не станут сильнее, быстрее и продлятся дольше?
Доминик передал мой вопрос Броне, а затем ответил мне:
—
Он слишком чертовски милый.
— Да, — ответила я. — Она нервничает, это совершенно нормально.
— Хорошо, ладно. — Он вздохнул. — Я возьму ее вещи, мы собрали ее сумку и готовы к отъезду. Мы поедем в больницу, и ты встретишь нас там, хорошо?
— Попробуй удержать меня подальше, — заявила я.
Сегодня вечером не моя смена, но я собираюсь исполнить обязанности акушерки для сестры во время родов, и знаю, что никто в отделении не будет возражать.
— Спасибо, Бранна. — Сказал Доминик, и я услышала благодарность в его голосе.
— Конечно, милый. Скоро увидимся.
— Напиши всем вместо меня, расскажи, что происходит.
Когда я повесила трубку, то повернулась к Райдеру и набросилась на него.
— Это происходит! — взвизгнула я. — У Броны отошли воды.
Мы обнялись, потом вскочили с кровати и бросились одеваться. Райдер схватил свой телефон и отправил всем сообщение, пока мы выходили из комнаты. Я знала, что торопиться бессмысленно, потому что это может занять много времени. И я приторможу, когда моя сестра окажется передо мной, но до тех пор все мои цилиндры работали на полную мощность.
Прежде чем мы с Райдером вышли из дома, он остановил меня у входной двери и сказал:
— У моего младшего брата и твоей младшей сестры скоро будет ребенок, Сладкая.
Я улыбнулась так широко, что у меня заболели щеки.
— Они выросли, — сказала я, и мои глаза наполнились слезами. — Мы хорошо с ними справились, да?
— Да, дорогая, мы хорошо поработали.
Когда он поцеловал меня, я почувствовала это глубоко в своих костях. Мое тело реагировало на него, как ни на кого другого, и мое сердце тоже. Я без сомнения знала, что этот прекрасный несовершенный человек владеет моим телом, сердцем и душой. И я никогда не хотела их возвращать. Они принадлежат ему — навсегда.
Райдер действительно сдержал свое обещание; он заставил меня снова влюбиться в него.
Глава 17
Три месяца спустя
— Бранна, она великолепна!
— Посмотрите на ее пухлые щечки!
— И копну темных волос!
— Она становится такой большой!
Я сияла от гордости, пока мои коллеги восхищались фотографиями моей трехмесячной племянницы — Джорджи Бранны Слэйтер. У меня до сих пор слезятся глаза, когда я думаю о ее имени. Мою мать звали Джорджина, но она ненавидела свое имя и пользовалась только прозвищем Джорджи. Больше всего меня удивило второе имя. Брона с Домиником дали ей мое имя, и это был настоящий подарок. Я была польщена.
Сестра удивила меня, и сказать, что я была эмоционально сбита с толку, узнав об имени вскоре после рождения, было бы преуменьшением. Я уже плакала от радости от того, что моя маленькая племянница появилась на свет, и то, что ее назвали в честь нашей матери и меня, вызвало чувство любви и гордости, к моей сестре и Доминику, которого я никогда раньше не испытывала.
Это позволило мне не чувствовать ничего, кроме счастья, которое за последние несколько месяцев я часто испытывала. Нам с Райдером было лучше, чем когда-либо за все время, что мы были вместе, и поскольку мы не хотели расставаться, он оставался со мной каждую ночь в доме Доминика и Броны после рождения Джорджи.
Мы оставались с ними первый месяц, и это было только потому, что Доминик не позволял мне уехать. Брона — потрясающая мама, а Доминик — невероятный отец... но он настолько чрезмерно заботлив, что сводит себя с ума. Инстинкты моей сестры взяли верх в тот момент, когда она увидела свою дочь, и ей ни в чем не понадобилась моя помощь, как только Джорджи примерно через двадцать минут после рождения вцепилась в ее сосок и начала сосать.
С другой стороны, Доминик нуждался во мне во всем. С каждым пронзительным криком, который издавала моя племянница, он кричал на меня, потому что думал, что с ней что-то не так. Когда он не смог сразу накормить ее, он запаниковал, что у нее заболит живот и придется ехать в больницу. Когда она не ела очень долго, он был уверен, что она умрет с голоду. Вполне возможно, это был лучший месяц в моей жизни, потому что мне довелось испытать с ними все и увидеть, как они растут как родители.
Брона такая спокойная и естественная во всем, Доминик еще более расслабленный, но, возможно, еще более чрезмерно заботящийся, потому что, если он думает, что Брона обвела его вокруг пальца, то Джорджи, войдя в его мир, шлепнула его по заднице.
Он уже предвидел, что попадет в тюрьму, потому что уверен, что убьет любого парня, который хотя бы посмотрит на его драгоценную маленькую девочку, когда она станет старше.
Я продолжала смотреть на фотографии своей племянницы, пока все возвращались к работе, рукой рассеянно поглаживая свой живот, где рос мой собственный ребенок. Наш с Райдером ребенок. И мне не терпелось увидеть, как он воспримет отцовство.
— Когда ты собираешься сказать своему парню, что залетела?
Я подпрыгнула и опустила руку, как будто меня поймали с рукой в банке из-под печенья.
— Извини? — спросила я, пряча телефон в карман.
Эш склонился над стойкой.
— Ты не сможешь обмануть акушера, — заявил он с лучезарной улыбкой. — Тебя неделями тошнило, ты постоянно улыбаешься и продолжаешь гладить свой живот, когда думаешь, что никто не смотрит. Ты ждешь ребенка, моя дорогая.
Я уставилась на своего друга.
— Почему ты такой проницательный?
— Потому что я гениален.
Умник.
— Послушай, — сказала я, понизив голос. — Я узнала об этом всего несколько дней назад. Я думала, что заболела гриппом, когда началась утренняя тошнота, беременность даже не приходила мне в голову. Я очень счастлива и знаю, что Райдер тоже будет счастлив, но трушу, когда пытаюсь рассказать ему, и не знаю почему.
— Вы вместе прошли чертовски многое и упорно трудились, чтобы достичь того, где вы оба сейчас находитесь, после того, что с вами случилось. Я знаю, ты счастлива, но, может быть, ты боишься еще одной большой перемены?