Ракетный корабль «Галилей». Космический кадет
Шрифт:
– Но они не были мальчишками, Дон.
– Это верно. Но Исаак Ньютон изобрел интегральное исчисление в юном возрасте. Профессор Эйнштейн опубликовал свой труд по теории относительности в двадцать шесть лет, а сама работа была выполнена еще раньше. В технических науках и физике возраст особой роли не играет. Главное здесь – навыки и способности.
– Даже если и так, доктор, им нужно многому учиться. И потратить немало сил, чтобы подготовиться к работе, которую вы предлагаете. Требуются годы, чтобы обучить инженера, еще больше времени, чтобы натаскать инженера-конструктора или специалиста
– При обычных обстоятельствах я бы с вами согласился. Но эти ребята обладают именно тем, что мне нужно. Вы знакомы с их работой?
– Немного.
– И что вы о ней думаете?
– Они проделали хорошую работу – для их уровня знаний.
– И они знают именно то, что нужно для моего предприятия. Они помешаны на ракетах. Отдаваясь своему увлечению, они приобрели те специальности, которые мне нужны.
Мистер Дженкинс немного поразмыслил над этим, потом покачал головой:
– Готов согласиться, что в ваших словах есть доля истины. Но сама затея представляется слишком уж фантастичной. Я не хочу сказать, что космические полеты невозможны. Я уверен, что технические трудности, которые тут возникают, в скором времени будут преодолены. Но космический полет не относится к числу задач, которые решаются в домашней мастерской. Конечно, его осуществят – военные или одна из крупных корпораций. Но не вчерашние школьники.
Каргрейвз покачал головой:
– Правительство не желает с этим связываться. Конгресс встретит такое предложение взрывом смеха. Что же до корпораций, то у меня есть основание утверждать, что ни одна из них не станет заниматься такого рода проектом.
Мистер Дженкинс устремил на него испытующий взгляд:
– В таком случае нам с вами, похоже, не дожить до начала космической эры.
– Я бы этого не сказал, – возразил ученый. – Кроме США на Земле есть и другие государства. И я не удивился бы, услышав одним прекрасным утром, что русские вышли в космос. Они располагают высокоразвитыми технологиями и, по-видимому, не скупятся финансировать науку. Вполне возможно, что они первыми создадут космический корабль.
– А если они и впрямь сделают это, что тогда?
Доктор глубоко вздохнул.
– Я ничего не имею против русских: если они обгонят меня и первыми высадятся на Луне, я готов снять перед ними шляпу. Но я предпочитаю нашу систему и полагаю, что это будет черный день для нас. Очень жаль, если они сделают что-то великое и чудесное, в то время как мы при всех наших возможностях окажемся не готовы даже взяться за это. Во всяком случае, – заключил он, – я патриот и хочу, чтобы это сделали мы, а не какая-то другая страна.
Мистер Дженкинс кивнул и сменил тактику:
– Даже если трое ребят обладают нужными знаниями и навыками, я все равно не понимаю, почему вы выбрали подростков. Честно говоря, ваш проект больше всего смущает меня именно этим. Вам гораздо больше подошли бы квалифицированные инженеры и рабочие, а экипаж было бы логичнее составить из опытных пилотов-ракетчиков.
Каргрейвзу пришлось подробно объяснять, каким образом он надеется воплотить замысел при ограниченных средствах. Когда он умолк, мистер Дженкинс сказал:
– Итак, вы берете мальчиков потому, что испытываете финансовые трудности?
– Если вам так угодно, да.
– Не я, а вы сами изложили дело таким образом. Скажу откровенно, я не совсем одобряю ваш образ действий. Я не подозреваю вас в дурных намерениях, но считаю, что вам следовало бы остановиться и еще раз хорошенько все обмозговать. Я ни в коем случае не благодарен вам за то, что вы замутили голову Россу и его друзьям и втянули их в дела, до которых они еще не доросли, причем не посоветовавшись заранее с их родителями.
Дональд Каргрейвз плотно сжал губы, но ничего не ответил. Не рассказывать же, что он всю ночь пролежал без сна, мучимый сомнениями именно такого рода.
– Тем не менее, – продолжал мистер Дженкинс, – я понимаю ваше разочарование и одобряю воодушевление. – Его губы тронула слабая улыбка. – Предлагаю вам сделку: я найму для вас трех механиков – людей вы сможете подобрать сами – и одного инженера или физика, которые помогут перестроить ракету. Затем я помогу вам укомплектовать экипаж. Я уверен, что найдется много добровольцев, так что мы сможем выбирать, и даже платить не придется. Минутку, – попросил он, видя, что Каргрейвз хочет что-то сказать. – Вы ничем не будете мне обязаны. Мы составим договор, согласно которому, если ваше предприятие удастся, вы отчисляете мне известный процент от премиальных сумм и от гонораров за интервью, лекции, книги и все прочее. Мне кажется, это разумный путь.
Доктор Каргрейвз глубоко вздохнул.
– Мистер Дженкинс, – медленно произнес он, – если бы я получил подобное предложение всего неделю назад, я бы прыгал от радости. Но сейчас я не могу его принять.
– Что же вам мешает?
– Я не могу бросить мальчиков. Теперь я в ответе перед ними.
– Ну а если я скажу, что у Росса нет ни единого шанса получить мое разрешение?
– Это ничего не изменит, но мне придется найти кого-нибудь другого, кто предложил бы мне такие заманчивые условия. От вас я ничего не могу принять. Вы не обессудьте, мистер Дженкинс, но это было бы похоже на подкуп: вы помогаете мне средствами, а я вывожу Росса из игры.
Мистер Дженкинс кивнул:
– Я опасался, что вы посмотрите на дело именно таким образом. Я уважаю вашу щепетильность, доктор. Давайте-ка я позову Росса и сам объявлю ему свое решение.
Он пошел к двери.
– Минутку, мистер Дженкинс.
– Слушаю вас.
– Я хочу сказать, что тоже уважаю вашу щепетильность, и я уже говорил вам, что воплощение замысла сопряжено с немалой опасностью. Я готов рискнуть, но за вами остается право запретить сыну ставить на карту свою жизнь.
– Мне кажется, вы неправильно меня понимаете, доктор Каргрейвз. Конечно, это опасно, и мы с миссис Дженкинс обеспокоены. Но я отказываю не поэтому. Я никогда не пытался удержать Росса от чего бы то ни было только из-за опасности. Я разрешил ему учиться водить самолет и даже устроил так, чтобы школа пригласила двух военных инструкторов. Я никогда не удерживал его от экспериментов со взрывчатыми веществами. Я отказываю совершенно по другой причине.
– Тогда позвольте узнать, в чем же она состоит.