РАКЕТЫ И ЛЮДИ. Фили-Подлипки-Тюратам
Шрифт:
Большая сложная система, которую теперь мы называем ракетно-космическим комплексом, нуждалась в своей космической системе управления. Главный конструктор первых систем управления ракетой Пилюгин в самом начале космической эры не проявил стремления возглавить создание такой системы.
Времени на поиски единого для всех систем управления нового главного не оставалось. Королев умудрился, никого не обижая, прибрать к рукам техническое руководство всем комплексом, распределив ответственность между своими непосредственными заместителями, каждый из которых взаимодействовал со своими «смежными» главными конструкторами.
Бушуев, Тихонравов, Феоктистов, руководившие проектированием всех космических аппаратов,
По системам управления космическими аппаратами «на стороне» нового главного не нашлось.
Отказ Пилюгина от разработки систем управления космическими аппаратами не испугал Королева. Он понимал, что на первом этапе надо иметь в прямом подчинении весь комплекс проблем управления космическим полетом. Королев производит меня вслед за Мишиным в первые заместители и поручает координировать работы по всему комплексу проблем управления новыми космическими аппаратами, включая и все радиотехнические проблемы.
Разработка систем своими силами и координация работ других главных тесно переплетались. Трудно было определить, чему следует уделять больше внимания.
Объединение с ЦНИИ-58 и перевод из НИИ-1 коллектива Раушенбаха настолько усилили потенциальные возможности ОКБ-1, что мы не дрогнули, не испугались новых сверхсложных задач.
Во вновь организованных отделах молодые инженеры принимали на себя ответственность за создание новых систем со смелостью и энтузиазмом, которые объяснялись еще и непониманием степени риска. Впрочем, это свойственно всем пионерам и первопроходцам. Если бы каждый из них знал, что его ждет впереди, возможно, не было бы многих открытий.
В течение 1959-1961 годов сложилась структура организации работ по созданию бортовых систем управления полетом космических кораблей, сохранившаяся на многие последующие годы. Более того, с появлением новых космических организаций главных конструкторов Челомея, Бабакина, а затем Козлова и Решетнева был перенят наш принцип: система управления космическим объектом создается самим головным КБ в кооперации со специализированными НИИ и КБ, которые возглавляются главными конструкторами, входящими в общий Совет главных. Я, таким образом, отвечал за создание всего комплекса управления. Ответственность внутри нашего ОКБ-1 распределилась без особых споров и конфликтов. Раушенбах возглавил разработку систем ориентации и управляемого спуска. Юрасов отвечал за систему управления приземлением, стабилизацией на участке работы ТДУ, разработку бортового электрооборудования. За Калашниковым оставались конструкторские отделы, испытание приборов, вся электромеханика, рулевые машины носителей и насосы системы терморегулирования. В своем прямом подчинении я оставил радиотехнический отдел Шустова, антенную лабораторию Краюшкина и отдел наземного испытательного оборудования Куприянчика. Главные конструкторы, с которыми нам, «управленцам», в те годы довелось работать, делились условно на три категории.
К первой группе относились разработчики элементов, входящие в системы, разрабатываемые в ОКБ-1. В нее входили Хрусталев (оптические датчики для систем ориентации), Кузнецов и Антипов (гироприборы), Иосифьян (все виды преобразователей электроэнергии), Лидоренко (солнечные батареи и химические источники тока), Чачикян (бароблоки системы приземления).
Вторую группу составляли главные по космическим радиосистемам: Богуславский, Богомолов, Быков, Мнацаканян, Росселевич. Они шутили, что являются слугами трех господ: Королева, перед которым отвечают за все, Чертока, который ставит их аппаратуру на борт, делает антенны и дает электропитание, и военных, которые заказывают и обслуживают наземные станции на огромной территории Союза.
В третью группу главных входили все, кто нуждался для своих систем в командах управления, электропитании и телеметрии. Они имели в ОКБ-1 своих шефов-кураторов, но без наших «управленцев» обойтись не могли.
Поговорка гласит, что «и на Солнце есть пятна». Если мне сегодня потребуется вспомнить о «пятнах» главных, с которыми мы вместе начинали эру пилотируемого космоса, я окажусь в очень затруднительном положении. Память, записки, документы сохранили много интересного. Но среди этой массы нет ни единого факта, бросающего тень на компетентность, деловые и человеческие качества главных конструкторов космической когорты тех первых лет. Были ошибки незнания. Опыт приходил с каждым новым пуском. Мы вместе учились в наших космических университетах. Порой эти уроки были очень дорогими и жестокими. Иногда в узком доверительном кругу мы ворчали, что «железный занавес» не позволяет нам общаться с заокеанскими специалистами. Но мы верили в свои силы.
В этой связи расскажу о двух эпизодах приобщения к пилотируемой космонавтике главных конструкторов Исаева и Быкова.
При обсуждении проблемы возврата из космоса разгорелась дискуссия по поводу выбора ТДУ. Королев предложил срочно заказать твердотопливный двигатель и по этому поводу консультировался с Победоносцевым, который уже давно переключился на твердотопливную тематику. Мишин, Бушуев и Мельников возражали. Управлять величиной импульса ЖРД гораздо проще, чем РДТТ. Баллистики посчитали, и оказалось, что твердотопливная ТДУ приводит к разбросу относительно расчетного места приземления в четыре-пять сотен километров. Для ЖРД возможные ошибки в десять раз меньше.
Королева в конце концов убедили. Он поручил Мишину и Мельникову срочно встретиться с Исаевым и уговорить его разработать специальный ЖРД для ТДУ. Исаев наотрез отказался. Королев не отступил. Зная о моей с Исаевым старой дружбе, он попросил меня заехать с утра в КБ Исаева и во что бы то ни стало привезти его на встречу. Исаев встретил меня в позиции активной обороны. Он был действительно загружен работами по двигателям для ракет Лавочкина системы ПВО. С большим трудом осваивалась технология крупносерийного производства, требовались сотни надежных двигателей. Появился новый главный конструктор ракет – Грушин. Он обосновался в Химках на месте бывшего завода № 293 – нашей «альма-матер». Ему срочно нужны новые двигатели для ракет ПРО!
– Берии давно нет, – сказал Исаев, но дело его живет. – Третье главное управление мне выворачивает руки. Я каждый день срываю какой-нибудь график. Ракеты для подводных лодок тоже ждут двигателей. На серийном заводе не технологи, а бандиты. На них нет никакой управы. А ты с Королевым хочешь еще одну петлю накинуть мне на горло. Когда взрывается двигатель у Лавочкина или Грушина, никто об этом не знает и мне плевать. А если из-за меня человек не вернется на Землю? Останется только пулю в лоб! Нет, Королев меня не уговорит. Лучше идем в цех, я тебе покажу новую идею. Мы хотим сделать двигатель-»утопленник». Он будет в топливном баке подводной ракеты.
Алексей светился новым увлечением, и я пошел с ним в цех. Но поручение я выполнил и Исаева к Королеву привез. В приемной он попросил меня подождать, уверяя, что через пять минут Королев выставит его из кабинета. Но прошло не пять, а сорок пять минут. Исаев вышел от Королева сильно покрасневший и растерянный. Увидев мой вопросительный взгляд, он развел руками и только сказал:
– Ну артист! Великий артист!
Потом, не спеша, закурил «Беломор» и добавил:
– Но имей в виду, я договорился с Королевым, что вся электрика за тобой.