Рама II. Научно-фантастический роман
Шрифт:
Его лицо словно приближалось к Николь, лунный ландшафт позади начал рассеиваться. Он затянул какой-то распев на языке сенуфо, но сперва Николь ничего не могла разобрать, а потом вдруг поняла — он обращается к ней, и ей сделалось понятным каждое слово.
— Я один из твоих далеких предков. Мальчишкой я сосредоточенно размышлял в тот самый день, когда люди высадились на Луну. Я жаждал — и в полной мере испил из озера Мудрости. Тогда я улетел на Луну и говорил с астронавтами, а потом побывал в иных мирах. Я встретил Великих. Они сказали мне, что ты
И голова старика вдруг начала распухать, зубы его сделались длинными, хищными, узкие глаза пожелтели. Он превратился в тигра и прыгнул, метя ей в горло. Ощутив эти зубы на своей шее, Николь вскрикнула. Она приготовилась умереть. Но тигр вдруг обмяк — в боку его оказалась стрела. Заслышав движение, Николь поглядела наверх. Ее мать в великолепном алом одеянии с золотым луком в руке грациозно бежала по воздуху к повисшей поодаль позолоченной колеснице.
— Мама… подожди… — отчаянно закричала Николь.
Та обернулась.
— Тебя совратили, — сказала мать, — впредь будь осторожнее. Только три раза могу я спасти тебя. Бойся чего не видишь, но знаешь. — Поднявшись в колесницу, Анави взяла поводья. — Тебе еще не пора умирать. Я люблю тебя, Николь. — Крылатые красные кони забирали все выше и выше, наконец исчезли из виду.
Перед ее взором вновь предстали цветные узоры. До слуха Николь донеслась музыка… сперва издали, потом все ближе и ближе. Словно бы пели хрустальные колокольчики. Прекрасные, неземные, навсегда западающие в память. Послышались громкие аплодисменты — Николь сидела на концерте возле отца. Какой-то длинноволосый — с космами едва не до пола — восточный человек с застывшим на лице выражением восторга стоял рядом с тремя странного вида музыкальными инструментами. Звуки еще окружали Николь, слезы щипали глаза.
— Пойдем, — проговорил отец, — пора. — И превратился в воробья прямо на глазах у Николь. Потом улыбнулся ей. Она затрепетала собственными воробьиными крылышками. Они взлетели, оставив концертный зал. Звуки музыки таяли вдалеке. Воздух несся навстречу. Николь видела под собой во всем великолепии долину Луары, внизу мелькнула их вилла в Бовуа. Как хотелось бы домой, но отец ее в воробьином обличье приземлился в Шиноне ниже по течению Луары. Два воробья опустились на дерево возле замка.
Под ними на декабрьском холодке Генрих Плантагенет и Алиенора Аквитанская спорили о том, кому быть наследником английского престола. Приблизившись к дереву, Алиенора заметила воробьев.
— Ой ты, привет, Николь. Я и не знала, что ты здесь. — Протянув руку, королева Алиенора погладила воробьиное брюшко. Нежное прикосновение повергло Николь в восторг. — Помни, Николь, — проговорила королева, — судьба важнее всякой любви. Можно перенести все что угодно, когда знаешь, что тебе это суждено.
Николь ощутила запах костра, ей показалось, что ее ждут где-то еще. Они с отцом вспорхнули, полетели на север в сторону Нормандии. Запах дыма становился все гуще и гуще. Кто-то звал на помощь, и они торопливо махали крылышками.
Николь с отцом оказалась в Руане. Простая девушка со слезами на глазах поглядела на них. Пламя лизало ее ноги — в воздухе уже пахло горелой плотью. Она с молитвой поднимала
— Будь благословен, Господи, — проговорила она, слезы текли по щекам.
— Жанна, мы спасем тебя, — выкликнула Николь, и они с отцом опустились посреди заполненной народом площади. Отвязали Жанну, и та обняла их. Вдруг пламя охватило их всех и все вокруг почернело. В следующий миг Николь снова летела, но уже в виде огромной белой цапли. Она была одна, в Раме — и летела над Нью-Йорком. Повернула, чтобы избежать столкновения с местной птицей, недоуменно поглядевшей на нее.
Нью-Йорк она видела с немыслимыми подробностями, словно бы ее глаза небывалыми объективами обрели способность воспринимать любой диапазон спектра. В четырех местах что-то шевелилось. Рядом с амбаром биот-многоножка медленно продвигался к южной оконечности сооружения. Около каждой из трех центральных площадей почва испускала тепло, цветными картинками отпечатывавшееся на ее инфракрасном зрении. Обогнув амбар, Николь благополучно приземлилась в собственной яме.
40. ПРИГЛАШЕНИЕ ОТ ЧУЖАКОВ
„Надо приготовиться к спасению“, — сказала себе Николь. Она наполнила свою флягу зеленоватой жидкостью из середины манно-дыни. Осторожно отделив влажную мякоть и наполнив кусочками контейнеры для пищи, Николь уселась в своем привычном углу.
„Ну и ну! — думала она, вспоминая необычное воображаемое странствие, в которое направило ее содержимое фиала. — Что может все это значить?“ Николь вспомнила то, что привиделось ей в детстве, во время праздника поро, и короткий разговор об этом три года спустя, когда Николь прибыла в Нидуту на похороны матери.
— Где ты побывала, Роната? — спросил ее однажды вечером Омэ. Старик оставался вдвоем с девочкой.
Она сразу же поняла, о чем речь.
— Я стала большой белой птицей и летала в великую пустоту за Солнцем и Луной.
— А-а, — отвечал он. — Омэ так и думал.
Почему же ты тогда не поинтересовалась у него, что с тобой произошло? — спросила взрослая ученая женщина прежнюю десятилетку. „Тогда можно было бы что-то понять“. Но Николь уяснила, что напрасно пытаться понять смысл видения и его место в области, не поддающейся дедуктивному методу, создавшему все могущество современной науки. Она подумала о матери, о том, какой прекрасной казалась она в этих алых развевающихся одеждах. Анави спасла ее от тигра. „Спасибо, мама, — подумала Николь. — Жаль, что мы так недолго поговорили“.
Странный звук, подобный топоту нескольких дюжин босых детских ног по линолеуму, приближался к ней. Николь некогда было удивляться. Через какие-то секунды голова и антенны многоножки появились на краю ямы, и, не замедляя движения, биот принялся опускаться по противоположной от Николь стенке.
Биот длиной около четырех метров непринужденно спускался вниз, шестьдесят ног его прочно прилегали к поверхности с помощью присосок. Надев ранец, Николь стала дожидаться возможности. Появление биота не так уж удивило ее. После того что видела Николь в своем странном полете, она была уверена — ее спасут.