Рамаяна по-русски
Шрифт:
– Ты чё, – оскорбилась Шурпа, – посылаешь меня?
– Да, – честно признался Ромыч, – но недалеко. Перед тобой – мой младший брат Алексей. Он молод, силён, метко стреляет из лука и имеет непревзойдённое чувство юмора. Он даже свинью может в речке утопить, хотя жир по удельному весу легче воды – и хорошую свинью утопить теоретически невозможно. Даже поговорка такая есть: свинья не тонет. Да что там! Лёха – волшебник, балагур и выдумщик! И ещё он стихи пишет. Белые, как наша зима. Он – очень хороший и положительный. За ним, о, сестра Императора Юга, ты будешь, как за каменной стеной. Поговори с ним. А там, глядишь, пирком – да за свадебку!
Шурпа не расстроилась
Алексей слушал Шурпу с полным вниманием, часто кивал, поддакивал и нахваливал говорящую и её братьёв. Когда вдохновлённая собственными речами Шурпа предложила Лёхе жениться на ней и, выдохшись, смолкла, сын Саманты, с почтением упав на колени, ответил:
– О, великая! Ты – сестра самого императора Раваны! Ты фактически царица! А я – презренный слуга нищего изгнанника. Даже если бы я и хотел, я не смог бы на тебе жениться! Столь неравный брак уронит твоё царское достоинство! Прости, но я вынужден тебе отказать. Обратись ещё раз к моему брату. Он всё-таки был в прошлом претендентом на царский престол. Сделай ещё одну попытку, умоляю тебя! Ведь ты прекрасна, как сама красота! Не сомневаюсь, что Роман отвергнет обычную смертную женщину и предпочтёт тебя ей!
– Издеваетесь, значит? – слишком спокойно произнесла Шурпа, выхватила нож и метнула в Свету.
Лёшка каким-то чудом успел вытянуться в струну и в прыжке отвести бросок в сторону. При этом лезвие ножа рассекло его левую ладонь. Отведя нож, посылаемый рукой Шурпы в сторону Светички, Алексей откатился в угол хижины и замешкался. Ракшаси вскочила на ноги и устремилась к Свете, но Ромыч успел перехватить гостью, встав между ней и своей женой.
Шурпа нанесла Роману удар в живот и тут же в челюсть.
Второй удар он успел перехватить и крепко сжал руку демоницы. Через мгновение она была прижата Романом к стене хижины и лишена возможности двигаться.
– Ты воюешь с женщиной, презренный человек? – сдувая волосы, падающие на покрытый каплями пота лоб, процедила сквозь зубы Шурпа.
– Я защищаю женщину – мою жену, – ответил Роман.
– Мой брат уничтожит тебя!
– Сейчас речь о тебе. Чтобы сохранить свою жизнь, ты должна дать обещание вести себя миролюбиво и отказаться от намерения причинить нам вред.
– А если я скажу: нет?
– Я буду вынужден повернуть твою голову так, что затылок будет строго спереди.
– Мерзкий садист! Ненавижу тебя!
– Не отвлекайся. Жду ответа ровно пять секунд. Четыре уже прошло.
– Да! – выдохнула ракшаси. – Да, я обещаю быть послушной девочкой! Отпустите меня домой, а то я сейчас от страха описаюсь!
Роман повернул голову туда, где сидела Светлана, продолжавшая спокойно надраивать котёл для вкусной похлёбки.
– Светичка! – позвал Роман.
Она точно так же, как это сделала минутой раньше прижатая к стенке Шурпа, сдула волосы с запотевшего лба, тыльной стороной ладони вытерла лоб и, повернувшись, спросила:
– Ну, что тебе, Ромик? Не видишь разве? Я занята!
– Действительно, брат, давай не будем мешать Свете выполнять её обязанности! – воззвал очухавшийся Лёха. И добавил: – А сами станем хорошо выполнять свои. И тогда жизнь на земле быстренько наладится!
Шурпа нервно захохотала и, сквозь смех роняя слёзы с красивых ресниц, произнесла:
– Я думала: мы в Ланке – сумасшедшие. Теперь вижу: нам, ракшасам, далеко до людей.
– Лёшка, – сказал Роман, ослабляя хватку, – проводи дорогую гостью
Алексей кивнул Шурпе, указывая в сторону выхода, и вслед за ней покинул хижину.
Рома сказал Светуле:
– Ты просила, чтобы мы были помягче с ракшасами. Я не стал убивать эту демоницу, – помолчал и добавил: – Не знаю, правильно ли это.
Света повесила котёл над очагом, наполнила его водой из вычищенной тыквы и сказала:
– Чувствую: будет недоброе. Береги себя на охоте.
Когда Алексей вернулся, проводив Шурпанакху, он сообщил:
– Перед отлётом она схватила мою руку и прижала к своему лицу.
С этими словами Лешка показал Роме и Свете свою сверкающую красную окровавленную ладонь и упал без памяти.
Роман поднял брата с пола и отнёс в постель, а Света сняла с натянутого справа от очага шнура связку встань-травы для лечебного отвара и принялась рвать на лоскуты свой праздничный сарафан.
– Как оклемается – сменим место стоянки, – сказал Ромка.
Меч
19. Мужики там все злые, топорами секутся…
– Здравствуй, сестра! – расплылся в широченной улыбке – благо лицо было: в три дня не обгадишь – хан Кара.
– Здравствуй, брат! – Шурпа обняла здоровяка, глаза которого сверкали радостью. – Как живёшь? Сто лет тебя не видела!
– Пожалуй, даже малость поболее, – согласился Кара. – С тех пор, как я с моими нукерами ушёл от Равика на север на вольные хлеба. Как, кстати, он поживает?
– Равик круто стоит, – ответила Шурпа. – Что ему будет? Весь мир почти что под ним ходит.