Рамаяна по-русски

Юдин Олег

С этими словами Алексей отошёл в сторону и принялся разжигать костёр.

Роман долго сидел, закрыв глаза. Солнце погасло на западе, а новое вынырнуло из-за линии горизонта с противоположной стороны. Утренняя роса легла на траву. Стало свежо, но князь не чувствовал рассветной прохлады.

– Шанти! Шанти! Шанти!.. – бессчётное число раз повторяли его губы растворяющее сердечную боль древнее как мир заклинание.

Усталый Алексей уснул под утро вблизи костра. Когда он открыл глаза, то обнаружил стоящего рядом воина со словно высеченными из гранита чертами лица, белыми как снег волосами и спокойным взором бездонных

глаз.

– Я иду на юг, брат, – спокойно вполголоса сказал седой воин. И только в этот миг Алексей узнал Романа.

Нам жизнь благословение далабыть на тропе.Карниз. Обрыв. Скала.Цыплёнку стало тесно в скорлупе —ему его вселенная мала.В поту кричала Мать: нет больше сил! —бессильная, Любовью родила.Родившись, что есть сил я голосил.Мать для меня все силы сберегла —Идти туда, где ты меня ждала.

45. Но как на свете без любви прожить?

Высокая девушка в расшитом золотом чёрном боевом кимоно пересекла поляну и, приблизившись к сидящей в тени дерева Свете, поставила перед ней широкое серебряное блюдо с разложенными и расставленными на нём яствами. Глаза Светички, глядящие на невесть откуда затесавшуюся в южный сад малюсенькую незабудку, никак не отреагировали на появление ракшаси-охранницы. Та отошла на несколько шагов и села вполоборота на траву, усиленно делая вид, что Света её совершенно не интересует. Но то ли место слишком неудачное выбрала – на самом солнцепёке, то ли действительно усилия прикладывала чрезмерные, однако, через пару минут подскочила, как ошпаренная, подошла к митхилке и в сердцах сказала:

– Чому ж ты, дивчина, нэ кушаешь ничого? Цэ ж нэ добре!

Светичка улыбнулась самыми кончиками губ – едва-едва заметно – и, подняв глаза от незабудки, посмотрела на охранницу. Слегка раскосые глаза, широкие скулы и прямые длинные чёрные как смоль волосы той вместе с тёмно-коричневым цветом кожи никоим образом не соответствовали знакомому северному наречию одной из соседствующих с митхилцами народности.

– Ты полянка? – спросила Маитхили.

– Мама моя была полянка. А замуж её выдали за степного хана Асрет-бея.

– Вот откуда ты мову знаешь.

– Мама мове научила да рукоделию. Отец – ятаганом владеть да на коне скакать. Он сыновей хотел, да Бог не дал мне братьев. С юга пришёл Душман. Пришёл ночью. Отца и его воинов убили. Нас в полон увели.

– А мама?

– Маму я больше не видела.

– Смотри, – сказала Света, вновь обращая взор к незабудке.

Глаза ракшаси расширились от удивления: маленький цветок вдруг потянулся вверх, на глазах увеличиваясь в размерах, высунул свой раскрытый голубенький бутончик

из окружающей его травы, развернулся и, посмотрев жёлтым глазом на охранницу, вежливо кивнул ей. Нежно-голубые лепестки северного цветка стали в считанные секунды в три или четыре раза крупнее, меняя окраску от центра к краям на ярко-синюю и даже слегка фиолетовую.

– Видишь? – спросила Света. – Это он здоровается с тобой. Ты тоже можешь с ним поздороваться.

Ракшаси кивнула и её губы машинально расплылись в детской улыбке.

– Его зовут Василёк, – представила Света цветок улыбающейся воительнице. – А ты кто?

– Эфа, – ответила та и спросила: – Как ты это делаешь? Ты колдунья?

Света серьёзно посмотрела в глаза дочери полянки и произнесла:

– Я ничего не делаю. Это Мать делает.

– Мать? – не поняла охранница.

– Да. Сила Матери есть внутри всего. В цветке, в дереве, в камне, в тебе – всюду существует сила Матери.

Сказав так, Света спросила:

– Что означает твоё имя, Эфа?

– В песках живёт змея. Её укус смертелен. Змея носит имя Эфа. Я владею ятаганом и луком так, что ко мне боятся подойти даже воины. Равана научил меня искусству быть змеёй и дал имя Эфа. Раньше меня звали по-другому. Но я боюсь вспоминать: сердце начинает плакать.

– Ты жена Раваны?

– Да, одна из семисот.

– И все вы – амазонки?

– Что такое амазонки? – спросила Эфа.

– Женщины, владеющие искусством боя.

– Да, все. Нас так воспитали.

– Понятно, – сказала Света и замолчала.

Охранница вдруг почувствовала себя неуютно и, сказав:

– Вообще-то мне, наверное, нельзя с тобой разговаривать о посторонних вещах, – отошла на почтительное расстояние.

Но незабудка по имени Василёк была так притягательна!

Однако, Эфа сдерживала себя достаточно долго. Лишь ближе к вечеру, когда палящее огромное солнце стало медленно скатываться из зенита к западному краю неба, скрытому деревьями и высокой стеной сада Ашока, охранница подошла к Маитхили поближе и попросила:

– Через два часа меня сменят. Может быть, мы теперь долго не увидимся. Расскажи мне о силе Матери!

– Хорошо, – согласилась Светичка и сказала: – У твоего имени, Эфа, есть ещё одно значение: Афина – Атха – Изначальная. Та, которая была всегда. Она дремлет внутри тебя в самом низу позвоночника в косточке, называемой «Сакрум» – секрет. А когда ты обратишься к ней, как к своей маме, она проснётся – и поднимется, извиваясь змеёй, по центральному каналу твоего позвоночного столба. Эта змеиная сила раскроет все твои нервные сплетения, как солнечный свет раскрывает бутоны цветов на поляне утром, пронзит твой «родничок» – косточку на макушке, которая была мягкой в детстве, и даст тебе ощутить Поток Любви, который и есть Сила Матери.

– Я хочу почувствовать этот поток! – сказала Эфа.

– Хорошо, – согласилась Света. – Желание – главное условие для обретения Матери. Но есть и ещё одно условие.

– Какое?

– Надо всех простить.

– Простить? – Эфа нахмурилась. – Душман убил моего отца. Я потеряла маму из-за Душмана. Если я окажусь в Джанастане, даже Рави не удержит меня от совершения священной мести!

В глазах ракшаси засверкали молнии гнева.

– Предоставь всё Богу, – сказала Света. – Прости Душмана и наблюдай. И ты увидишь, как работает Сила Матери.