Рандеву с «Варягом»
Шрифт:
До моста из хунхузов, кстати, почти никто не добежал. Их выкосил огонь пулеметов и автоматов. К тому же пробежать два километра и так не просто, а многие из хунхузов из жадности не выпустили из рук мешки с награбленным барахлом. Вместо них к реке вышли мы и, при помощи пары очередей из КПВТ и одной из АГСа, объяснили отвлекающей группе, что сегодня не их день, им лучше отступить и уйти зализывать раны.
Все было кончено около часу ночи. Санитары и наш медик перевязывали раненых. Чтобы не терять время, бронетехнику стали закатывать по пандусам снова на платформы. Там наводчики, матерясь, занялись чисткой стволов КПВТ, ибо если пороховому нагару дать прикипеть, его потом ничем не отдерешь.
Как
У нас тоже были потери. Погибли два матроса с «Паллады», и еще несколько легко ранены. Шальную пулю в свою дурную голову словил и администратор группы журналистов, господин Лосев, которому, понимаете ли, захотелось полюбоваться сражением. Он вылез на платформу и, стоя там во весь рост, наблюдал за полетом трассеров и вспышками взрывов. Только этот балбес забыл, что это не компьютерная стрелялка, и здесь убивают по-настоящему.
Что ни говори, а это, наверное, судьба. Ни Ирочка, ни оператор, оставаясь под прикрытием стальной брони вагона, не получили ни царапины. Правда, оператор, уже успевший побывать в горячих точках, ухитрился все же отснять несколько батальных сцен.
Ротмистр Познанский был вне себя от всего произошедшего и написал своему начальству рапорт о необходимости срочного усиления охраны, и даже не самой железной дороги, а дальних подступов к ней. По его мнению, следующее подобное нападение может закончиться успехом для хунхузов. Итак, разъезд был почти полностью разгромлен. Хунхузы убили всех русских железнодорожников, а из оборудования и инвентаря уцелели только входные стрелки, и то, наверное, лишь потому, что нападавшие рассчитывали с помощью них направить состав в тупик.
Из всего русского населения, кроме трех раненых стражников, уцелела только шестнадцатилетняя дочь начальника разъезда, которая успела спрятаться в погребе. Все остальные железнодорожники и члены их семей были зверски убиты. С ее помощью выяснилось, что два трупа, одетых в форму железнодорожников, и один контуженный разрывом гранаты «шлимазл» (так назвал его наш водитель БТРа, сержант-контрактник Гриша Коган из Одессы), со своей характерной внешностью и местечковым акцентом, вообще был не из этой песочницы…
Но особо долго размышлять нам было некогда. Забрав с собой раненых стражников, девицу-сироту, трупы «железнодорожников» и контуженого пособника бандитов, около трех часов ночи наш поезд двинулся дальше на север.
15 (2) ФЕВРАЛЯ 1904 ГОДА, 03:30.
ЛИТЕРНЫЙ ПОЕЗД, ЮЖНОМАНЬЧЖУРСКАЯ ВЕТКА КВЖД.
Капитан Александр Васильевич Тамбовцев.
Ну вот, закончилось наконец наше первое дорожное приключение. И, как мне кажется, не последнее. Похоже, что у наместника где-то сильно «течет», и информация о нашем спецпоезде попала к тому, к кому не следовало. О том же в принципе писал и Степанов в своем «Порт-Артуре». Японцы заранее знали о каждом телодвижении нашей эскадры. Наш жандарм рвет и мечет. Но уважаемый Михаил Игнатьевич зря так убивается, «крот», по всей видимости, окопался настолько близко к «телу», что провинциальному ротмистру до него вряд ли дотянуться.
В сражении с хунхузами мы понесли первые потери. Впрочем, господин Лосев, хотя о покойниках и не принято говорить плохо, сам нарвался на пулю. Захотел покрасоваться, показать свою удаль. На все мои советы не высовываться он ответил, что, дескать, мы и сами с усами. Посмотреть ему, видишь ли, захотелось — интересно стало. Да только наш тележурналист забыл, что идет война, а на ней, случается, и убивают. Впрочем, я фаталист и считаю, что кому что на роду написано, то так и будет.
Ну а потом началась «вторая фигура марлезонского балета». К сожалению, стараниями наших матросиков живых японцев нам захватить не удалось. «Бравы ребятушки» вошли в азарт и перекололи штыками всех лиц азиатской наружности. Я уверен, что среди убитых хунхузов наверняка были сыны Страны восходящего солнца. Но я, к сожалению, не спирит, чтобы беседовать с духами. Хотя матросиков тоже можно понять, они в таких делах не спецы, а хунхуз, проколотый штыком, уже не сможет ни в кого выстрелить и пырнуть чем-нибудь колюще-режущим.
А вот лица неазиатского происхождения среди нападавших нашлись. Одеты они были в тужурки железнодорожников и, по всей видимости, должны были, не вызывая у нас подозрений, перевести стрелки и направить наш состав в тупик. Но, видимо, не судьба. Двое из них в самом начале боя попали под перекрестный огонь и были буквально нашпигованы свинцом, а один оказался контужен, впрочем, не очень сильно. Ротмистр, по долгу службы знающий в лицо весь персонал на ЮМЖД, заявил, что сии господа ему категорически незнакомы, чем возбудило наш активный интерес к последнему оставшемуся в живых «железнодорожнику». После оказания первой помощи он был доставлен в наш вагон-салон для допроса.
Пленный назвался путевым обходчиком Борисом Маховым, но, судя по характерной внешности и неистребимому местечковому акценту, настоящие имя и фамилия его были несколько другими. Скорее всего, это и был тот самый Мах из анекдота, которому «дала Сара». Присутствующий здесь же ротмистр Познанский хмыкнул, внимательно пригляделся к нашему «клиенту», ненадолго задумался, после чего произнес:
— Если я не ошибаюсь, то мы имеем честь лицезреть господина Гирша Бронштейна. Два года назад мы с ним уже встречались. Пришлось, знаете ли, заниматься делом «боевки» партии социалистов-революционеров, которая готовила «экс» в Чите. Тогда-то наши с ним пути и пересеклись. Не так ли, «товарищ Грозный» — такая, кажется, у вас была кличка?
Несмотря на свое гордое «погоняло», контуженый эсер выглядел довольно жалко. Морда его была сильно помята — похоже, что синяки на ней появились не только из-за контузии. К тому же хорошая память нашего жандарма сильно огорчила однофамильца, а может и дальнего родственника, Льва Давидовича Троцкого. Все они из-под одной колоды вылезли.
— Вы, царские палачи, можете пытать и мучить меня сколько угодно, но я вам ничего не скажу! — напыщенно заявил нам эсеровский боевик. — Жаль только, что нам не удалось в этот раз уничтожить всю вашу кровавую свору. Но мои товарищи отомстят за нас! Вам не миновать народного гнева!
Гм, еще немного, подумал я, и этот клоун сейчас запоет «Варшавянку». Интересно только, действительно он такой идейный по жизни или просто рисуется перед нами?
— Михаил Игнатьевич, — обратился я к ротмистру Познанскому, — у нас нет времени возиться с этим агентом японской разведки. Я хотел бы продемонстрировать вам наши способы ведения допроса. Никакого насилия, никакой крови. Допрашиваемый сам, добровольно и с большой радостью, делится с нами всей известной ему информацией.
— Очень хотелось бы поучаствовать в таком допросе. — Познанский с нескрываемым профессиональным интересом посмотрел на набычившегося боевика. — Александр Васильевич, а как это все примерно будет выглядеть?