Рандеву с «Варягом»
Шрифт:
Обе башни «Адмирала Ушакова» повернулись в сторону берега, стволы их орудий взметнулись вверх… и выпустили очередь, подобно картечнице Нортфельда. Мы с лейтенантом даже не успевали сосчитать выстрелы. Несколько мгновений, и на берегу воцарился настоящий ад. Японская батарея окуталась вспышками разрывов, совершенно не похожих даже на разрывы наших шестидюймовых снарядов.
Когда же дым развеялся, японской батареи на позиции уже не было — лишь изуродованные обломки и несколько разбросанных тел указывали на то, что она находилась там минутой-двумя назад. В отдалении билась в агонии смертельно раненная лошадь. И всё…
Отличное и поучительное зрелище для наших британских «друзей», которые наверняка наблюдают за всем происходящим в бинокли. Наверняка коммодор Бейли отпишет своему начальству о том, что ему довелось увидеть, и гордые британцы будут вести себя почтительнее с кораблями под андреевским флагом. И я понимаю своего коллегу, капитана 1-го ранга Иванова — если сразу не научишь себя уважать, так потом на тебя каждая собака будет лапу задирать.
9 ФЕВРАЛЯ (27 ЯНВАРЯ) 1904 ГОДА, 16:25.
ВНЕШНИЙ РЕЙД ЧЕМУЛЬПО.
БДК «КАЛИНИНГРАД».
Капитан морской пехоты Сергей Рагуленко.
Солнце уже клонилось к закату, когда отряд наших кораблей подошел к Чемульпо. Чуть накренившийся «Варяг» стоял на якоре у острова Идольми. Рядом с ним — «Адмирал Ушаков», держащий берег под прицелом своих орудий. Нам уже известно, что японцам на пальцах довольно доходчиво разъяснили пагубность чрезмерных понтов. Ну, и мы, если что, добавим.
На подходе к Идольми отряд разделяется. «Североморск» занимает позицию рядом с «Ушаковым», наведя свои орудия на берег. «Алтай» и «Енисей», как заботливые няньки, отворачивают влево, к «Варягу» — спасать и лечить. Четыре БДК строем кильватера, что называется «под гром литавр и бой барабанов», входят на внутренний рейд.
Милях в трех за Идольми — черноморцы, «Новочеркасск» и «Саратов», отваливают от строя и делают поворот вправо, все вдруг, на восемь румбов. Идут к берегу строем пеленга, сбрасывая скорость. Задача у черноморского батальона — занять высоту 233, юго-восточнее Чемульпо, потом, оставив там заслон и самоходную артбатарею, зачистить от японских захватчиков город и порт. Мы идем дальше, на полном ходу обогнув стоящих на якоре стационеров, проходим траверз порта. У причалов видны японские пароходы, что вчера вечером и ночью сбросили в Чемульпо десант. Но нам не сюда. Показываем «Тэлботу» средний палец и уходим за мыс, на котором стоит Чемульпо. Пусть англичане гадают, чем мы там занимаемся. Все, приближаемся к точке высадки, мне пора к ребятам, вниз, в трюм.
Внизу, несмотря на вентиляцию, чадный соляровый угар от работающих на холостом ходу дизелей. Еще немного и будет настоящая душегубка. На моей машине уже укреплен большой андреевский флаг, чтобы все видели — кто идет, и свои и чужие.
Наконец распахиваются десантные ворота, впуская в трюм свет дня, и я ныряю в командирский люк своей машины. Механик газует, и вот мы уже плывем, раздвигая волны. До берега километра три, не меньше. Наша первая цель: перерезать железную и, как бы это сказать помягче, шоссейную дорогу на Сеул, проходящую у подножия высоты 186. Согласно вводной, в самом начале операции группа спецназа ГРУ высадилась в окрестностях указанной высоты и повредила линию связи, идущую из Чемульпо в Сеул. Ибо, нефиг. Пусть япошки думают, что именно они победили. Ну, а мы должны будем закрепить их успех и занять саму высоту, установив там артиллерийскую батарею. А потом одной ротой двигаться на Сеул, в котором, по нашим данным, находится до полутора тысяч японских штыков. Но где наша не пропадала!
Справа от нас, примерно в километре, по берегу скачет японская конная батарея. 75-миллиметровый фугасный снаряд или шрапнель на удар — довольно неприятный подарок. Стрелять же по ним с положения вплавь — чистая показуха — только напрасный расход боеприпасов. Но о них хорошо позаботились на «Саратове». Два десятка «градовских» снарядов, и вот уже на вспаханном взрывами берегу никого нет. Всё, дальше не до них, берег приближается.
На сушу мы вышли километрах в пяти от нужного места, но ехать быстрее, чем плыть. Так что по обнаженному отливом песчаному пляжу мы домчали до железной дороги с ветерком за пять минут… Правее разгорался бой. Высадившиеся первыми черноморцы уже сцепились с японцами, оккупировавшими Чемульпо. Были слышны даже выстрелы наших самоходок, потом артиллерийская пальба стихла, хотя ружейно-пулеметная перестрелка продолжалась довольно долго. Рота капитана Франка пошла на Чемульпо с тыла, ну а мы по так называемому грунтовому шоссе рванули на Сеул.
9 ФЕВРАЛЯ (27 ЯНВАРЯ) 1904 ГОДА, 18:15.
СЕУЛ, РУССКАЯ ИМПЕРАТОРСКАЯ МИССИЯ.
Российский посланник в Корее, действительный статский советник Александр Иванович Павлов.
Отрывок из донесения министру иностранных дел Российской империи Владимиру Николаевичу Ламсдорфу.
В течение ночи с 26 на 27 января было высажено с японских транспортов около трех тысяч войск различных родов оружия, и около половины этого числа к утру 27 января успело прибыть в Сеул и разместиться в различных частях города, по преимуществу поблизости казарм корейских войск. Последние, а равно и все вообще корейские власти, как, впрочем, и можно было этого ожидать, не выказали ни малейшего сопротивления.
В связи с этим я немедленно распорядился о размещении находящихся в Сеуле российских подданных, частью в главном здании Императорской миссии, частью в доме нашей духовной миссии. В то же время я сделал распоряжение о том, чтобы вся находившаяся при миссии морская охранная команда, половина коей до тех пор помещалась в нанятом мной частном доме, сосредоточилась в самой миссии.
Между тем в Чемульпо подготовлялась трагическая развязка инцидента предшествующего дня с лодкой «Кореец».
В полдень с минутами мы в Сеуле услышали первый выстрел неравного боя. Потом мы узнали, что этот выстрел был сделан с японского крейсера «Асама» по крейсеру «Варяг». На что оба наши судна немедленно стали отвечать. Разгоревшаяся канонада была отчетливо слышна в самом Сеуле. Где-то минут двадцать первого до Сеула докатился грохот особо сильного взрыва, минуты три спустя несколько взрывов послабее, потом еще одна отчаянная канонада — и наступила тишина. Я посмотрел на часы — половина первого. У меня не было никаких сомнений, мне было совершенно очевидно, что ни «Варяга», ни «Корейца» больше нет. Сначала какая-то совершенно глупая удача помогла японцам взорвать патронные погреба «Варяга», потом в неравном бою погиб и «Кореец». Я оборотился в красный угол к иконам и начал молиться за упокой душ русских воинов, павших за правое дело, за веру, царя и Отечество.
День прошел в мучительной и бессмысленной суете. Из Чемульпо не поступало никаких известий, телеграф с телефоном были, видимо, повреждены высадившимися японцами. Я не имел никаких известий от находящегося близ места событий вице-консула Поляновского. Не пришел оттуда и вечерний поезд.
Возбуждение среди населения японского квартала в Сеуле под влиянием случившегося в Чемульпо было не менее сильно. Очевидно, все происходящее представлялось в их глазах блестящей победой их оружия. Со стороны улиц японского поселка до миссии доносился гул голосов обезумевшей от радости толпы.
В тот же вечер, еще засветло, японский посланник в Сеуле господин Гаяши потребовал у императора Кореи Коджона немедленной аудиенции и был им принят вместе с прибывшими недавно генерал-майором Идитти и несколькими другими японскими военными начальниками. На аудиенции этой японский посланник объявил императору, что японские войска прибыли в Корею, дабы охранить эту страну от захвата Россией. Что на время военных действий она (Япония) установит собственное военное управление в оккупированных ею местностях и что императору надлежит во всех своих распоряжениях точно следовать указаниям японского правительства. А при первом случае неповиновения дворец императора Кореи будет занят японскими войсками и императору будет отрезан путь для каких-либо сношений с членами корейского правительства.