Рандеву
Шрифт:
Я испугалась и встала с кровати.
— Не хочу, чтобы у вас были проблемы. Но я не знаю, что мне делать. Я не могу пойти с этим к Эрику. Я… ничего больше не знаю.
Брюно, казалось, меня не слушал. Он вообще не замечал мое присутствие. В его крови бушевал адреналин, возможно, под воздействием кокаина, а возможно, того, что он только что узнал. Он начал страшно ругаться, потом без предупреждения, в один прыжок, оказался у двери и крикнул, что поедет к Петеру, чтобы потребовать деньги, сопроводив свои
— Ты останешься здесь, — услышала я Мишеля, но Брюно и след простыл.
Мишель ринулся за ним. Я схватила с кровати куртку и бросилась в коридор. Увидела, что Мишель успел схватить Брюно и что-то ему говорит.
Брюно высвободился и начал кричать на меня, на Мишеля.
Мишель потащил его обратно в комнату. Я не понимала и половины того, о чем они говорили. Парни кричали, перебивая друг друга, а я молча стояла в дверях, потому что не знала, что могу сделать, чтобы успокоить Брюно.
Мишель и сам был далеко не спокоен. Мне показалось, что нужно уйти, незаметно, чтобы оставить их одних. Я вышла в коридор, к туалету. Зашла в него, осталась стоять, слушала крики Мишеля и Брюно, смотрела на себя в зеркало и пыталась успокоиться.
Мне стало страшно. Брюно потерял контроль над собой. Мишель намного лучше справлялся с потоком своих эмоций, но и он кипятился. Успокоиться не удалось. Я вышла из туалета и едва не налетела на Брюно, который бегом кинулся к лестнице. Тут же из комнаты вылетел Мишель и быстро повернул в двери ключ.
— Поеду с ним, — кинул он мне на ходу. — Иначе не миновать беды.
Я тоже поспешила вниз.
— Пожалуйста, будь осторожнее! — только и успела крикнуть я.
Мишель перебежал улицу. На другой стороне его ждал Брюно. Он уже завел машину. Я обхватила себя руками за плечи и смотрела, как автомобиль выехал с улицы Шарля де Голля, остановился на красный свет у светофора, а потом повернул налево.
Минут десять я стояла как пригвожденная и смотрела на перекресток.
Время перестало существовать. Мир, все проявления реальности.
Я остолбенела, не в силах пошевелиться, как будто находилась в другом измерении. Постепенно до меня стало доходить, что именно я спровоцировала. Это ошибка. Не нужно было сюда приезжать. Что сейчас будет?
Что я натворила?
Дрожа, я отправилась обратно к машине, поискала ключи.
В то время как мои пальцы шарили в кармане куртки, я почувствовала что-то неладное. Пошарила в другом кармане. Пусто. Ключи лежали во внутреннем кармане.
Кошелька не было.
В камеру через окошко проник солнечный свет. Значит, наступило утро. Я здесь уже третий день. Прошлую ночь не сомкнула глаз. Лежала и слушала собственное
Чувствую себя больной и слабой, но напряжение постепенно спадает. Я успокаиваюсь. Петер Вандам мертв. Его убили. Что же произошло? Кто это сделал? Как? Ничего не знаю. Брюно завелся, и Мишель был… в бешенстве.
Не нужно было ничего им рассказывать. Или следовало поехать вместе с ними, не дать им уехать одним? Тогда, возможно, все вышло бы по-другому. Что можно было сделать, чтобы предотвратить то, что случилось?
Сажусь, обнимаю руками колени и концентрируюсь на прямоугольном окне, граничащем с потолком. Солнца и тепла здесь не чувствуется, но видно длинное пятно, которое освещает часть камеры и кровать.
Кошелек, мой кошелек… Вчера мне задавали много вопросов, следователь и переводчик выпытывали подробности, как будто это было так важно. Улика. Они обыскали комнату Мишеля и нашли там мой кошелек? Кто у них на подозрении? Может быть, они думают, что я помогала? Что они знают? Что им удалось выяснить?
Если обыскивали комнату Мишеля, то уж дом Петера наверняка перевернули вверх дном. Его бумаги, компьютер, мобильный телефон…
Я провожу руками по волосам и ощущаю, как они спутались.
Полицейские нашли фотографию. Ту самую, где я с Мишелем. Вот и ниточка. Мой кошелек у Мишеля дома и наша фотография — интересный сюжет! — на мобильном телефоне Петера.
Но почему они ничего не спрашивают о Мишеле? Вообще ничего? Не ошиблась ли я, когда той первой ночью слышала его крик «Dis rien!»? «Ничего не говори!» Я могла поклясться, что это был голос Мишеля, но теперь совершенно ни в чем не уверена.
Я боюсь.
Жизнь кончена. Я соучастница убийства. Эрик узнает, что я ему изменяла. Или уже узнал.
Я одна. Совсем одна.
Странно, но я думаю не столько о себе, сколько об Изабелле и Бастиане.
Хотя что же здесь странного? Мои дети — все для меня, весь мой мир.
И Мишель. Господи, пожалуйста, пусть это будет Брюно, а не Мишель.
Дверь камеры открывается. Поднимаю голову. На пороге стоит полицейский, которого я раньше не видела.
— Мадам Янсен?
Неуклюже поднимаюсь с кровати. Еще допрос? Сейчас он скажет, что я могу позвонить своему адвокату?
— Вы свободны. Можете идти домой.
Я долго не могу понять, что он сказал.
В холле полицейского участка я вижу Эрика. Он бежит ко мне, сжимает в объятиях так, что едва не сминает в лепешку.
— Симона! Ну и дела!
Моего мужа переполняют эмоции.
— Я два дня пытался прорваться к тебе, но мне не разрешили свидание.
Он отпускает меня, потом снова прижимает к себе.
— Милая, как ты? С тобой хорошо обращались?
— Да, только… Я очень боялась.
— Идем отсюда скорее.