Рандеву

Эмма Д.

Андрей открыл мне дверь в подъезд, то есть в парадную, и я вошла внутрь. В самом доме тоже очень красиво. Винтовая лестница, стены с лепниной, колонны. Питер ни на минуту не давал забыть, где ты находишься.

— Кто здесь живет? — поинтересовалась, глядя на Андрея сверху-вниз, поднимаясь по ступенькам.

— Моя мама.

Я остановилась.

— Что? Как я выгляжу? — я поправила рукой волосы. — Почему ты не предупредил меня?

Андрей обошел меня и взял за руку. Теперь он смотрел

на меня сверху-вниз.

— Ты выглядишь замечательно.

Андрей подвел меня к квартире, и нажал на звонок, а сам отошел в сторону. Я стояла на месте, как приклеенная, еще не отошедшая от новости, что он привел меня знакомится с его мамой. Вот подстава! За дверью послышались шаги, и я не успела о чем-либо подумать.

— Здравствуйте!

В дверях показалась изящная, статная женщина с утонченными чертами лица. По ней и не скажешь, что у нее взрослый сын. Выглядела она точно не на свой возраст. Она приподняла брови, чуть опустив голову, и я поняла, что без конца смотрела на нее.

— Здрасьте. — неуверенно ответила я.

О, боже, что за «здрасьте»? Мои зрачки бегали за дверь и обратно, и она догадалась, что там кто-то есть.

— Ой, Андрей, ты меня напугал. — он внезапно выглянул из-за двери. — Ты же знаешь у меня слабое сердце.

— Мама, ты еще всех переживешь. — он поцеловал мать и обнял ее.

— Вот еще, и что мне потом делать одной?

— Мама — это Анна. Ана это моя…

— Я мама этого несного подлизы. — любя охарактеризовала она сына, ласково потрепав его по щеке. — Так ведь?

— Ну раз вы так считаете, Инесса Викторовна.

— Да как вы смеете, юноша! Я так плохо выгляжу, что вы так обращаетесь ко мне? — она сделала вид, что обиделась.

— Эх, виноват! — Андрей вздохнул, продолжив играть эту сцену, и смиренно опустил голову.

— Мой мальчик. — Инесса Викторовна обняла сына, и я почувствовала нарастающий ком в горле, глядя на них.

— Ох, дорогая, вы чем-то расстроены?

Андрей бросил на меня взволнованный взгляд. Глядя на их такие теплые отношения, я задумалась о своих родителях. Я уже давно не была у них, и сейчас поняла, как сильно соскучилась.

— Нет, ничего. — улыбнулась я, утирая подушечкой пальца увлажнившиеся уголки глаз.

— Ну, давайте, проходите, не стойте на пороге. Андрей, проводи Анну в комнату.

— Ана, что случилось? — спросил Андрей, когда мы прошли коридор.

— Ничего, все хорошо.

Инесса Викторовна закрыла дверь и пошла за нами.

— Точно? — допытывался Андрей и взял мои руки в свои.

— Да.

— Я гостей не ждала. — Инесса Викторовна с укором посмотрела на сына. — Но на такой случай у меня где-то завалялся рецепт пирога. Пойду поищу.

— О, не стоит. — сказала я, и две пары глаз

уставились на меня.

— Дорогая, когда я была балериной, вот тогда не стоило, а сейчас я заслуженная пенсионерка, и могу позволить себе все, и вас порадовать.

— Тогда, может вам помочь?

— О, нет-нет. На кухне должна быть одна хозяйка. Уж не обижайтесь. Андрей займи ее чем-нибудь. — произнесла она так, будто хотела по скорее от меня избавиться, и оставила нас вдвоем.

— Я не понравилась твоей маме.

— С чего ты взяла?

— Она так смотрит на меня, и это «Дорогая».

— Мама так на всех смотрит. А то, что она называет тебя «Дорогой», наоборот хороший знак. Если бы ты ей не понравилась, она бы обращалась к тебе «Милочка» или «Дорогуша». — его лицо скривилось, будто он съел лимон. — Расслабься, Ана. Ты привыкнешь.

Зачем мне привыкать?

***

Я смотрела на черно-белую фотографию, на которой была запечатлена девушка в балетной пачке.

— Это мама в молодости. — пояснил Андрей, подойдя сзади.

— Красивая.

— Да, когда мама танцевала, все вокруг замирали.

Его слова сквозили гордостью и восхищением.

— А это твой папа? — я перешла к другой фотографии. Представительный мужчина с усами в военной форме.

— Да, майор Ветров. Он погиб, когда я был маленьким. Мама считает он нас бросил.

— Мне очень жаль. — я обхватила рукой его руку, там, где заканчивался рукав футболки, и погладила большим пальцем по коже, стараясь утешить его.

— Я его совсем не знал.

— Это не имеет значения. Главное — что ты любишь его, и помнишь о нем. Пока живы твои воспоминания, он будет жить в твоем сердце. — моя рука легла ему на грудь, и он сжал ее своей рукой.

— Ты невероятная. — сказал он, глядя на меня.

Андрей приложил ладонь к моему лицу, и большим пальцем промокнул кожу вокруг глаз. Сама не заметила, как снова выступили соленые капли. Он стал наклоняться ко мне, но я резко отвернула голову.

— Ой, а это кто? — сюси-пусечным голосом провозгласила я, любуясь пухлощеким малышом в ползунках и белом чепчике, что смешно сморщил нос.

— Нет, не надо.

Но долго мне смотреть не дали, Андрей закрыл фотографию рукой.

— Ну же, Андрей, убери руку. — просила я, и он отвел руку от снимка. — Боже, почему ты не хотел ее показывать? Ты такой хорошенький: глазки, носик, губки. — я обвела пальцем все перечисленное.

— И эти губки хотят тебя сейчас поцеловать. — он обнял меня за талию, и быстро приблизился к моему лицу. Я отклонилась назад, перегибаясь через его руки.

— Юноша, что вы делаете? Я буду кричать. — позаимствовала я манеру общения матери с сыном, и улыбнулась.