Рандолевый катран
Шрифт:
Так оно и вышло. Только Паша гола не увидел. Повернув голову, он только изменил траекторию мяча, не прилагая усилий. О какой травме могла идти речь? Но в глазах Павла появились тёмные концентрические круги. Они расходились в разные стороны, как волны, вызванные брошенным камнем.
Когда игроки навалились на него, как на хоккейной площадке, Паша зажмурился и резко раскрыл глаза. Стало легче. Бураков повторил упражнение. Теперь он различал и поле, и радостные рожи своих. Но, посмотрев на чужие ворота с двадцати метров, не различил
Разыграли в центре поля. Игроки сборной России, как один, уставились на судью, державшего свисток во рту. Вратарь побежал поздравлять своих, а рыжий Юхолайнен преспокойно перебросил мяч через его голову. Издевательски подпрыгивая, мячик закатился в наши ворота.
2:1 в нашу пользу, при ненужном мяче от финнов.
В раздевалку зашёл тренер с поздравлениями. Отметив игру всех, отличая Ятранкина и Буракова, в конце он приказал Павлу срочно зайти к нему!
Футболисты, не смея шушукаться, молча переглянулись. Опять Бурому все бонусы! А играл-то каких-то двадцать минут! Каждый считал себя частью общей победы, не желая делиться с выскочкой.
– Павел Бураков! – сказал тренер таким тоном, будто только что увидел своего игрока.
– Я! – коротко, по-армейски ответил Паша.
– Немедленно на полное обследование!
– В чём дело, отец?
– Ты знаешь, что у тебя дырка в башке?
– У каждого их семь.
– А у тебя восьмая в затылке!
Паша насупился. Вот, сволочь какая, настучал. Да он этого докторишку голыми руками!
– И ты этим самым затылком подставляешься под удар! Немедленно в физдиспансер! Победа хорошо, но мне не нужны потери, как на войне!
Спорить с тренером себе дороже, Паша понуро зашагал к машине главного менеджера "Житника".
– Какая вожжа ему под хвост попала, Гаврила? Не ты ли стуканул?
– Не будь дураком, Паша! – сказал Гаврила Михайлович.
Паша умолк. Завхоза, не смотря на хлипкую должность, за грудки не схватишь, можно в ответ схолоптать нокаут. Истинно, не место красит человека!
– Лучше моли Бога, чтобы доктора не обнаружили у тебя рецидив!
Паша молчал всю дорогу. Обнаружат, гады, как пить дать! Как два пальца об асфальт! Он продолжал жмуриться, чтобы разглядеть с заднего сиденья показания спидометра, но видел только стрелку, и то неотчётливо.
Пашу крутили и вертели, заставляя глядеть то в один прибор, то в другой. Затем, по старинке, прикрыв один глаз, он смотрел на таблицу зрения, различая к своему удивлению только первую строку Б Ш, о том, что следом идут М Н К, Паша помнил. Но разрывы колец в таблице он различить не смог.
– Не годен для профессиональной деятельности!
– Не надо горячиться! – сказал Гаврила Иванович профессору лечебной физкультуры. – Это лучший футболист страны на сегодняшний день.
– Но с таким зрением не стоит выходить на поле. Лучше уж ему уйти из большого спорта непобеждённым.
– Вы
– Я не имею права допустить к игре в национальной сборной, – заявил профессор.
– Но запретить вы тоже не имеете права. Времена не те!
– Дорогой мой, Гаврила Михайлович. Вы высказали мои мысли. Действительно, не те времена.
– На что-то намекаете?
– Говорю прямо.
– Слышали песню про наш бронепоезд?
– Который стоит на запасном пути?
Гаврила Михайлович кивнул. Но это никак не подействовало. Директор медицинского центра олимпийского резерва качнул головой.
– Невозможно, – едва ли не по слогам произнёс он.
– Все мы в мире тленны.
– О том и я говорю. Уйду я, придёт другой. Он тоже запретит. Ни в одной стране нет такого разрешения, гробить человека ради спортивных достижений.
Гаврила Михайлович покачал головой. Выйдя из здания, менеджер подошёл к лавочке, на которой коротал время Бураков.
– Всё не так плохо, Паша. Мы своё возьмём.
– Выкинули из сборной?
– Выкинули. Но в дела "Житника" они не влезут. Прав таких нет! "Не те времена"! – передразнил он профессора.
– Слышь, Бухалыч, а я же ни хрена не вижу! – Паша поводил ладонью перед глазами. – Вот тебе и операция!
– Паша! Не старайся выглядеть идиотом! Что ты видел раньше и что сейчас – большая разница. Я скажу, огромная! Минус четыре, это не два процента зрения!
– А что, было два?
– Два! – передразнил Гаврила Михайлович. – Знаешь это сколько, два?
– Помнится.
– Помнится корове! Поехали, хватит торчать тут, а то подумают, что лучший игрок страны заболел. Или чего хуже, уличён в допинговом скандале!
Они сели в машину.
– А бабки?
– Бабки получишь по первому разряду, я ещё для тебя отходные вышибу!
– Гробовые?
– Ты в сборной играл год?
– Да больше!
– Значит, компенсацию по состоянию здоровья получишь плюс расчётные, правда они сейчас иначе называются. Выходным пособием.
– И много?
– На хату в столице наскребёшь, если отмечать всем городом не станешь.
– А оно мне надо? – Паша раскрыл рот от удивления.
– За это и люблю тебя, Бурой! За это и сделаю так, чтобы играл в "Житнике"!
– Опять операцию?
– Немцы сказали, бесполезно. Главное, зрение больше падать не будет.
– Давно сказали? Или ты им только что звонил?
– Дурак ты Паша! Конечно, после операции.
– Так ты что, никому не сказал? А если бы я от этого пустякового удара ослеп навсегда?
– Дурак ты, Паша, – вздохнул Гаврила Михайлович.
– Что как Попка заладил? Я это, не погляжу на твоё здоровье, разок да врежу!
– Не советую, Паша.
– Тогда объясни мне, дураку, почему ты ничего не сказал, хотя бы мне? И правда ли, что у меня в башке дыра? Что они, зашить не могли?