Раненое сердце

Росс Кэтлин

Ее отец покраснел.

— Я финансирую исследовательские работы в Мексике по просьбе Международного госпиталя, — ответил он. — Так случилось, ты знаешь, что я заинтересован в этих изменениях. И я уже связался с правительством по этому поводу. Все в восторге.

— И так случилось, что доктор Роджер Элвин задействован в этих работах, — сказала она горько.

— Послушай, Сью, — проговорил отец осторожно. — Мужчина должен делать то, к чему призывает его долг. Он должен ехать туда, где его ждет работа. А женщина должна

следовать за ним. Мы уже говорили об этом. Он сделал ошибку однажды, пытаясь поступить по-другому. Мы оба знаем, что тогда случилось. Роджер не собирается повторять эту ошибку. Он не тот человек, чтобы становиться комнатной собачкой богатой девочки.

Отец многозначительно посмотрел на нее.

— Хорошо, — ответила она. — Я скажу ему об этом. Я думаю, вы все приготовили для того, чтобы он сразу же уехал?

— Я ничего не делал, — отрезал Генри Армстронг. — Он приготовил все сам. И уже уехал!

Глава 25

Небо, иссеченное яркими белыми облаками, на западе вспыхнуло красным и оранжевым сиянием. Воздух на высоте тысячи футов был холодный и бодрящий.

Темное покрывало ночи опускалось на горные хребты.

Роджер Элвин стоял на краю обрыва и смотрел в темноту. В воздухе слышался запах костра, и голоса переговаривающихся людей доносились из деревенских хижин.

Вечер уже наступил. И его депрессия, и чувство одиночества обострились.

Прошло уже три месяца с тех пор, как он покинул Нью-Йорк.

Покинул так же, как и раньше, стремительно, ночью, как вор.

Уехал, не сказав ни слова любимой женщине.

И за три месяца ни разу ей не написал.

Но и она ничего не прислала ему.

Первые недели он каждый день ждал, что она приедет к нему. Любая машина, проезжающая по горной дороге, казалось, должна привезти ее. Любой слух или сплетня о ком-нибудь заставляли его думать, что это она ищет его. Но недели превратились в месяцы, и Роджер потерял надежду. Миллион раз задумывался, правильно ли он поступил.

Роджер был глубоко потрясен нелепым убийством своей жены и никак не мог избавиться от чувства вины и ответственности за это.

Нью-Йорк слишком давил на него. Город был полон воспоминаниями, знакомыми людьми. И Роджер не мог не сравнивать его с чистым воздухом высокогорий и простотой жизни в горах.

Роджер был польщен, когда доктор Уиллер выразил благодарность за проделанную им работу и попросил продолжить ее. Теперь у него было оборудование и лекарства, которых ему так не хватало раньше. И также были все необходимые средства передвижения и помощь трех мексиканских медсестер, чью работу оплачивал Международный госпиталь.

По сути, не хватало лишь одного — Сьюзен.

Но это «одно» было таким огромным и болезненным, что ничто не могло восполнить его.

Роджер вновь и вновь пытался убедить себя, что поступил правильно,

решив не писать и не видеть ее перед отъездом.

Ему казалось, он знает, что тогда бы произошло. Он сказал бы ей, какая она молодец, что предложила ему работу в новой больнице. И без сомнения, она согласилась бы поехать с ним в Мексику, если бы он попросил ее. Если бы он попросил ее. Это была самая главная причина. Ослепленная любовью, она бы сразу же сказала «да».

Но как долго Сьюзен смогла бы выдержать такую кочевую жизнь?

Раньше она никогда не сталкивалась с такими трудностями. Ей было бы трудно.

Нет. Он не мог ее просить. Это было бы не честно по отношению к ним обоим.

Даже если бы она знала о том, что он собирается уехать, не увидев ее, она бы нашла способ встретиться. Их чувство победило бы, и эмоциональный порыв заставил бы их изменить свои точки зрения.

Роджер все объяснил ее отцу, и тот понял. Они оба знали, что Сьюзен будет очень больно, когда выяснится, что Роджер уехал, не поставив ее в известность. Но Генри Армстронг пообещал, что он заставит ее подумать и сделать свой собственный выбор без всякого давления на нее.

Они любят друг друга.

Сможет ли она, захочет ли она доказать ему свою любовь на деле?

Тогда у него не было ни малейшего сомнения, но теперь он не был уверен.

Роджер Элвин стоял на краю обрыва и наблюдал, как солнце касается высоких горных пиков. Он услышал, как приближается машина. Наверное, еще один правительственный чиновник приехал посмотреть, как идет работа у американского доктора.

Наконец подъехал джип и остановился возле его. Женщина, одетая в легкий пиджак, свободные штаны и широкополую шляпу местного производства, вылезла из машины и подошла к нему.

Глядя на нее против солнца, он не мог понять, кто это.

Но походка была такой знакомой.

Его сердце, казалось, сейчас остановится.

— Сьюзен…

Она весело произнесла:

— Я вижу, у тебя есть все, что необходимо в твоей работе. Но я привезла немного роскоши. Только икра, креветки, сливовый пудинг, английское печенье…

— Но, Сьюзен… ты не писала… от тебя не было ни слова. Твой отец не сказал мне, что ты собираешься…

— Ты не единственный человек, который делает что-то тайком, — сказала она задорно. — Кроме того, я была слишком занята, чтобы писать.

— Занята?

Она извлекла свернутую бумагу из сумочки, что висела у нее на запястье.

— Я прошла ускоренные курсы медсестер. Никогда не думала, что нужно так многому учиться. Мне потребуется много времени, чтобы стать медсестрой. Но, по крайней мере, я уже начала, доктор, сэр!

— Ты хочешь сказать, что ты этим занималась все время?

— Я хочу научиться помогать своему мужу в его работе. Если, конечно, у меня будет муж!

Она близко подошла к нему.