Раненый разум. Пройти через боль, чтобы её преодолеть
Шрифт:
Но болезненный опыт может иметь и другие последствия, отличающиеся от описанных. Он может заблокировать нас в настоящем, заложниками которого мы станем, не имея пути выхода. Например, во многих случаях землетрясения, когда после первого толчка происходит много слабых, можно наблюдать «экспоненциальный» эффект роста тревожности, вызванный первым толчком, который, не приводя к катастрофе, запирает человека в ловушке постоянного беспокойства и тревоги в ожидании того, что «что-то случится». То же самое относится и ко многим случаям сталкинга [2] , при котором каждое преследующее событие производит «эффект накопления», блокируя жертву в её настоящем и превращая его в ежедневный кошмар, отнимая прошлое и будущее; и этот процесс также характеризуется экспоненциальным ростом.
2
Сталкинг (от англ. stalking – преследование) – нежелательное навязчивое внимание к человеку со стороны другого
Самым важным в таких случаях становится управление настоящим, во-первых, чтобы сдерживать имеющееся эмоциональное потрясение и избегать возможного ухудшения как ситуации, так и симптоматики; а, во-вторых, с целью профилактики. Действительно, могут быть самые разные ситуации, в которых человек испытывает сильное эмоциональное потрясение в течение продолжительного времени, что производит эффект, который можно назвать «накопительным», в результате чего иногда формируется настоящее расстройство. Поэтому мы не можем недооценивать то влияние, которое изменение восприятия своего настоящего, долгое время переживаемого в качестве источника боли, беспокойства, тревоги, иногда чувства вины или гнева, может оказать на модальность восприятия. Мало того, что погруженный в травмирующую ситуацию человек больше не воспринимает себя так, как раньше, но и другие люди, и то, во что он верил, его ценности, значение, которые он придавал проживаемому опыту и окружающему миру, также не будут восприниматься им прежним образом.
А что происходит, когда событие отнимает у нас будущее? Также как некоторые переживания в конечном итоге неизменно фиксируются в нашей памяти из-за травмирующего воздействия, которое они оказали на нашу жизнь, другие лишают нас возможности воспринимать то будущее, которое мы раньше считали само собой разумеющимся.
Например, то же самое землетрясение, возвращающееся в виде флешбэков [3] и ночных кошмаров, кого-то может заточить в тюрьме настоящего, а у кого-то может отнять будущее. Так происходит и с теми, кто теряет свой дом или работу, или, что еще хуже, своих близких. При таком сценарии флешбэки отсутствуют, но остаются тоска и неспособность реагировать. Как будто переключатель выключился, погрузив в полную тьму все, что до недавнего времени имело четкие границы и очертания.
3
«Флешбэк» (англ. flashback) представляет собой психопатологическое переживание или непроизвольное рецидивирующее воспоминание, когда у человека возникают внезапные, обычно сильные, повторные переживания прошлого опыта или его элементов (прим. пер.)
Сейчас, когда мы работаем над этой книгой, в полном разгаре бушует пандемия Covid-19, и уже на данный момент мы можем наблюдать многочисленные случаи психопатологических последствий этого события. Среди них одно из самых коварных, заключающееся в том, что люди чувствуют себя лишенными возможности планировать свое будущее. Это те случаи, когда помимо страха заражения, который может быть более или менее сильным, возникает боль от утраты картины своего будущего в сочетании с мучительной тревогой, вызванной невозможностью определить, когда пандемия закончится и все снова будет как раньше, что стало особенно актуальным после второй волны осеннью и зимой.
Проживать настоящее, не имея будущего, в течение более или менее длительного периода времени оказывает влияние на наше восприятие реальности. Имеет место настоящий «эффект лавины»: происходящие одно за другим события вызывают экспоненциальный рост изменений в восприятии реальности вследствие эффекта накопления травмирующих переживаний.
Если мы уверены, что будущее уже не может быть таким, как раньше (например, в случае трагической утраты, инвалидности в результате тяжелого несчастного случая, безнадежного диагноза или потери работы), то восприятие реальности может резко измениться и привести к очень опасным последствиям. В таких случаях событие, приносящее с собой катастрофические изменения, не возвращается постоянно в память, как при чисто посттравматическом расстройстве, но производит столь разрушительный эффект в жизни человека, что он уже не может представить такой образ себя в будущем, который не вызывал бы у него невыносимой боли, отчаяния, страха или гнева. При подобных состояниях вполне возможны и попытки самоубийства, порой удавшиеся.
Таким образом, есть три временных измерения, в которых эмоционально разрушительный опыт может вызвать свои последствия: прошлое, настоящее и будущее. Существует не только прошлое, возвращающееся в виде кошмара или навязчивого образа, прошлое, которое нельзя изменить, но можно архивировать; есть также настоящее, которое превращается в ежедневный мучительный кошмар, и будущее, внезапно теряющее смысл, исчезающее или сулящее невыносимые потери.
В связи с этим важно подчеркнуть не только то, что события, резко отличающиеся друг от друга, могут привести к аналогичным последствиям, но и то, что одно и то же событие может запустить совершенно разные сценарии. Так, в случае Covid-19 мы можем наблюдать людей, попавших в ловушку прошлого, к которым относятся, например, многие врачи, сообщающие о том, что не могут выбросить из головы образы пациентов с введенными интубационными трубками, или тех, кто стали заложниками настоящего, подвергаясь интенсивному стрессу и борьбе, кажущейся бесконечной, или потерявших будущее, кому пандемия
Одно и то же событие – и столь разные последствия, разные перцептивно-реактивные системы, над которыми нужно работать, используя разные техники, а иногда и разные способы коммуникации.
Одно можно сказать наверняка: на какой бы временной оси ни формировались расстройства, боль всегда будет красной нитью, являющейся общей для всех них. Страдание вряд ли будет существовать само по себе, довольно часто его спутниками будут страх и тревога, иногда – гнев или ряд других сложных эмоций, столь же мучительных.
Таким образом, работа с расстройствами, связанными с потенциально травмирующими и болезненными переживаниями, предполагает умение целенаправленно вмешиваться в перцептивно-эмоциональный механизм человека, помогая ему в зависимости от обстоятельств перенести пережитые события в прошлое, управлять тревожащим и пугающим настоящим (иногда предотвращая формирование настоящего расстройства) или увидеть проблеск света в отношении будущего.
Глава 2
Эмоции раненого разума
Не будем забывать, что эмоции – великие капитаны нашей жизни, и что мы подчиняемся им, сами того не осознавая.
1. Если вы лечите разум, вы лечите мозг
За последние тридцать лет огромный прогресс нейробиологии, ставший возможным, прежде всего, благодаря развитию современных методов нейровизуализации (функциональная магнитно-резонансная томография и позитронно-эмиссионная томография), не только позволил нам значительно продвинуться в изучении механизмов, регулирующих функции мозга, но также предоставил нам возможность увидеть и задокументировать, какие эффекты на уровне мозга производят психотерапевтические вмешательства (Pagani, Carletto, 2019). Как демонстрирует недавний обзор по этой теме (Emmelkamp et al., 2014), эффективность психотерапии при лечении широкого спектра психических расстройств научно подтверждена. Успешное психотерапевтическое вмешательство вызывает серьезные изменения не только на уровне симптоматики расстройства, но и на уровне нейрофизиологии, что приводит к восстановлению корректного функционирования мозга. Многочисленные исследования посредством нейровизуализации, проведенные до и после психотерапии, показывают, что мозг пластически перестраивается в ходе лечения и что значимость этого изменения определяется тем, насколько успешно лечение (Furman et al., 2002; Paquette et al, 2003; Goldapple et al., 2004; Martin et al., 2004). Таким образом, психотерапия не только вызывает изменения на перцептивно-эмоциональном и когнитивно-поведенческом уровнях, но также способна «перемонтировать» мозг (Kandel, 1998; Etkin et al, 2005; Doidge, 2015).
Однако не все виды психотерапии одинаково эффективны в производстве подобных эффектов, и именно функционирование нашего мозга помогает нам понять причину этого. Наша самая древняя часть мозга (палеоэнцефал [4] , место обработки эмоций) и самая современная (неокортекс [5] , место осуществления познавательных процессов) сообщаются друг с другом двумя путями: нисходящим (сверху вниз, идущим от неокортекса к древней коре) и восходящим (снизу вверх, то есть в обратную сторону) (Kock, 2012). Эти две части находятся в постоянной коммуникации и оказывают взаимное влияние друг на друга: исследования с помощью нейровизуализации показали, что у людей, имеющих измененные эмоциональные состояния (гнев, страх или боль), активация подкорковых областей древней коры всегда совпадает с гипоактивацией областей лобных долей коры больших полушарий головного мозга (Van Der Kolk, 2006). Однако эти два пути не эквивалентны с точки зрения эффективности терапевтического вмешательства. Как подчеркивает один из самых влиятельных нейробиологов Джозеф Леду (Joseph LeDoux, 2002), древний мозг оказывает значительно большее влияние на наш современный мозг (неокортекс), но не наоборот; другими словами, эмоциональные переживания решающим образом детерминируют наш опыт и наши представления на уровне сознания, в то время как последние в очень малой мере детерминируют наши эмоциональные реакции. Таким образом, канал сверху вниз, от современного к древнему мозгу, очень мало способен на реализацию тех изменений, которые осуществляются в обратном направлении, то есть при реакциях, определяемых передачей импульсов снизу вверх.
4
Древний мозг состоит из голубого пятна (лат. locus coeruleus), гиппокампа, островка (лат. insula), амигдалы, орбитофронтальной коры и передней поясной коры. Амигдала является важнейшей структурой для обработки эмоций и особенно страха, и, похоже, играет первостепенную роль в запоминании и закреплении травмирующих воспоминаний (прим. авторов).
5
Неокортекс представляет собой самую молодую часть мозга и состоит из коры головного мозг двух полушарий. Особое значение имеют лобные доли, которые можно считать рациональной частью нашего мозга и с помощью которой мы придаем смысл вещам, планируем, размышляем и представляем последствия наших действий (прим. авторов).