Ранний Азимов (Сборник рассказов)
Шрифт:
В комнате повисла глухая испуганная тишина.
— А теперь эмми отказываются вкалывать, пока к ним не прилетит Санта-Клаус. Прощайте, эмми, прощай, норма, прощай, лицензия, — и прощай, работа! Что нужно сделать, чтобы вы это поняли, жалкие идиоты! Если компания потеряет лицензию, мы лишимся самой высокооплачиваемой работы в Солнечной системе! Можете помахать ей ручкой, если только… — Он выдержал театральную паузу, свирепо глянул на Олафа и закончил: — Если к следующему циклу у нас не будет Санта-Клауса, восьми северных оленей и летающих саней. И клянусь каждой космической пылинкой в кольцах Сатурна, мы их раздобудем,
Лица собравшихся мгновенно покрылись мертвенной бледностью.
— У вас есть кто-нибудь на примете, комендант? — раздался чей-то сиплый от волнения голос.
— Да, так уж вышло, что есть. — Пелхэм откинулся в кресле.
Олафа внезапно бросило в пот — он обнаружил, что тупо таращится на подушечку комендантского указательного пальца.
— Комендант! — взмолился он.
Указующий перст не дрогнул.
Ввалившись в переходник, Пелхэм снял спаренные кислородные баллоны и «хобот», подающий кислород к ноздрям. Потом медленно, один за другим стянул толстые шерстяные элементы верхней одежды и наконец с усталым вздохом стащил тяжелые, доходившие до колен сапоги.
Сим Пирс, с пристрастием досматривавший последнюю партию листьев карины, оторвался от своего занятия и с надеждой посмотрел на коменданта поверх очков.
— Ну? — спросил он.
Пелхэм пожал плечами.
— Пришлось пообещать им Санту. А что я мог сделать? Еще я удвоил норму выдачи сахара, так что работу они не бросили… пока.
— Хочешь сказать, пока не поймут, чгго обещанного Санты не будет? — Пирс для пущей выразительности помахал перед лицом коменданта длинным листом. — Эта самая идиотская история, какую мне доводилось слышать! Мы не сможем сдержать слово! Санта-Клауса не существует!
— Попробуй втолковать это эмми! — Пелхэм рухнул в кресло, и его лицо застыло, превратившись в каменную командирскую маску. — Чем там занят Бенсон?
— Ты про его обещание соорудить летающие сани? — Пирс придирчиво изучал лист на свет. — Он чокнутый, если хочешь знать мое мнение. Старый черт еще утром спустился на минус первый и с тех пор носу оттуда не кажет. Я знаю только, что он разобрал запасной электрорасщепитель. Если с основным что-нибудь случится, мы останемся без кислорода.
— А что? — Пелхэм тяжело поднялся. — По мне, так уж лучше бы мы задохнулись. Все проблемы разом долой. Ладно, я пошел вниз.
Уходя, он от души хлопнул дверью.
Спустившись на минус первый этаж, комендант ошалело заморгал — по всей мастерской в беспорядке валялись сверкающие хромированные детали. До него не сразу дошло, что все это безобразие еше вчера было компактным, элегантным электрорасщепителем. В центре помещения красовались пыльные деревянные сани на ржавых полозьях. В окружении высокотехнологичных деталей расщепителя они выглядели сущим анахронизмом.
— Эй, Бенсон! — окликнул Пелхэм.
Из-под саней показалась мрачная чумазая физиономия, расчерченная дорожками пота, и выпустила струю жевательного табака, попав точно в плевательницу. С этой посудиной Бенсон не расставался.
— Ну и чего ради так орать? — сварливо поинтересовался механик. — Работа-то тонкая, между прочим.
— Что это за чертовщина?
— Летающие сани. Моего собственного изобретения. — Водянистые глаза Бенсона вспыхнули энтузиазмом. Он принялся увлеченно объяснять, от возбуждения то и дело перекладывая
Комендант с сомнением покусал губу.
— А они полетят?
— Да за милую душу! Я не первый, кому пришла в голову мысль использовать репульсоры для полетов. Только обычно-то от них мало проку, особенно на планетах с большой силой тяжести. А здесь, на Ганимеде, где гравитация всего треть земной и атмосфера разреженная, с ними и ребенок управится. Да что там ребенок — даже Джонсон с ними управится, хотя лично я не стану горевать, если он свал ится и проломит свою дурацкую башку.
— Ладно, слушай сюда. У нас навалом древесины местных пурпурных деревьев. Найди Чарли Финна и скажи ему, чтоб сколотил из досок настил под твои сани. Настил должен быть футов на двадцать длиннее саней. Сани закрепите на задней части платформы, а переднюю обнесите перилами.
Бенсон сплюнул табачную жвачку и подозрительно уставился на начальство сквозь упавшие на глаза пряди.
— Что ты задумал, шеф?
Хриплый, отрывистый смех Пелхэма больше напоминал собачий лай.
— Чертовы эмми хотят северных оленей — вот они их и получат. А этой скотине надо на чем-то стоять, усек?
— Усек… Погоди! На всем Ганимеде нет ни единого оленя!
Комендант — он был уже в дверях — приостановился и недобро прищурился. Последнее время его лицо всегда приобретало это хищное выражение, стоило ему подумать об Олафе Джонсоне.
— Олаф отправился наружу отловить восьмерых шипоспинов. У этих тварей четыре ноги, голова с одного конца и хвост с другого. Для эмми сойдет.
Старик некоторое время переваривал эту информацию, потом хихикнул.
— Отлично. Надеюсь, этот кретин сполна насладится работой.
~ Я тоже надеюсь, — оскалился Пелхэм.
Бенсон, злорадно похохатывая, снова скрылся под санями, и комендант потопал прочь.
Комендант не погрешил против истины, описывая шипоспинов, но опустил некоторые любопытные подробности. Во-первых, кроме упомянутых частей тела у шипоспина имеется длинный гибкий хобот, пара больших подвижных ушей и пара выразительных лиловых глаз. Самцы также могут похвастаться четырьмя мягкими шипами вдоль хребта — похоже, чем больше шипы, тем большей популярностью пользуется их обладатель у самок. Добавьте к этому длинный и мощный чешуйчатый хвост и отнюдь не заурядный мозг — и получите шипоспина. Вернее, просто так вы его не получите — эту тварь еще надо исхитриться поймать.
В точности так рассуждал Олаф Джонсон, спускаясь с невысокого каменистого холма к его подножию, где паслось стадо голов примерно в двадцать пять. Олаф шел крадучись, дабы не вспугнуть животных, объедавших редкие, жесткие, как проволока, кустики. Несколько шипоспинов оторвалось от этого занятия и недоуменно уставились на странное горбатое создание, с ног до головы покрытое мехом. Впрочем, естественных врагов у них не было, поэтому, вяло окинув чужака неодобрительными взглядами, они вернулись к своей упрямой, но питательной еде.