Раны и шишки
Шрифт:
– Как вас понимать, дядя?! Она же сумасшедшая!
– В определенном смысле – да.
– А вы пляшете под ее дудку, потакаете ее мании!?
– В Бойле многие прислушиваются к словам мисс О'Брайен. Она за несколько часов распугала бы всю вашу клиентуру!
– Но если у нее действительно боли в животе, как же ее можно вылечить, не установив, что с ней на самом деле?
Дядюшка красноречиво поднял руку.
– Мисс О'Брайен и некоторые люди вроде нее приходят сюда не для того, чтобы вылечиться, а чтобы лечиться и чувствовать к себе внимание. Поняли, что
Однажды вечером, после срочного вызова к умирающему старику, О'Мирей, выйдя из дома пациента и подойдя к машине, услышал окликавший его из темноты голос:
– Игэн…
Он сразу понял, что это была она и стал медленно оборачиваться. На него смотрела Петси, но вовсе не та Петси, которую он ожидал встретить. В ней не было ничего от того вызывающего облика, о котором говорила Нора. Наоборот, насколько он мог увидеть при вечернем освещении, ее лицо выражало одну кротость. Она не переставала повторять сквозь слезы:
– Игэн… Игэн… Игэн…
И тогда, потеряв голову, он схватил ее в объятия и стал покрывать ее лицо поцелуями. Затем он втащил молодую женщину в машину и там опять стал горячо ее целовать. Когда она перевела, наконец, дух, то прошептала:
– Ох, Игэн!… Неужели вы можете любить меня по-прежнему?
– Я так давно вас люблю, дорогая!
– Несмотря на то, что я сделала?
– Не будем больше никогда об этом говорить!
– Не будем говорить?
– Вы ведь не останетесь с этим парнем, верно?
Она покачала головой:
– Это невозможно…
Он весь напрягся и немного отодвинулся от нее.
– Вы любите его?
– Я? Я его ненавижу! Это такой негодяй! Ох, Игэн!… Какая это была глупость с моей стороны!… Я настолько к вам привыкла… что… что до сих пор даже не понимала, насколько вас люблю… насколько вас любила… любила только вас одного…
По ее голосу он понял, что она говорила правду и что он опять обрел свою Петси, настоящую, ту самую, правду о которой знал только он один.
– Тогда почему вы не хотите перебраться ко мне?
– Потому, что я боюсь Криса… И потом, Игэн, общественное мнение никогда не позволит нам стать мужем и женой… Я не достойна носить ваше имя… И мне… Мне очень жаль… дорогой мой.
– Я не собираюсь оставаться в Бойле… Хотите, уедем отсюда вместе, Петси?
– Куда?
– В Канаду.
– Игэн, неужели я действительно вам нужна?
Вместо ответа он крепко прижал ее к себе, и они договорились о новой встрече.
В последние дни настроение Игэна улучшилось, тем более, что дядюшка, похоже, стал чувствовать себя лучше. У него сжималось сердце при мысли о том, что ему придется покинуть старого доктора в таком состоянии, покинуть Нору Нивз, но он чувствовал себя не в силах пожертвовать ради них Петси. Поскольку ему и в голову не приходила мысль исчезнуть, никого не предупредив, он все еще не знал, как сообщить о своем решении, не нанеся жестокого удара своим близким. Такой случай ему представился во время осмотра хорошенькой Брайди Клонгарр, для которой, в отличие от мисс О'Брайен, раздеваться было сущим удовольствием. Поговаривали, что она была женщиной, так называемого, легкого поведения, несмотря на то, что вот уже три года, как она вышла замуж за бакалейщика, набожность которого подвигала в вере всех жителей Бойля, втайне жалевших молодую жену и открыто ею восхищавшихся. Брайди тоже жаловалась на боли в животе, и, наученный горьким опытом, Игэн не знал, что ему делать, пока пациентка сама не предложила:
– Может, я разденусь, доктор, чтобы вы могли меня осмотреть?
Игэн вздохнул. Наконец-то появилась пациентка, поведение которой не напоминало правы прошлого века.
– Прошу вас, миссис Клонгарр… Пройдите за ширму…
Скоро послышался ее голос:
– Я уже готова, доктор.
– Да, жду вас.
И Брайди предстала совершенно обнаженной перед ошарашенным О'Миреем, который только и сумел, что пробормотать:
– Но… Но…
Как раз в этот самый момент в кабинет, без стука, ворвалась Нора Нивз и замерла, увидев Брайди в костюме Евы. От неожиданности, у нее только вырвалось:
– Вот это да!
Миссис Клонгарр от удивления вскрикнула и попыталась прикрыть свою наготу. Гувернантка стала ее успокаивать:
– Не беспокойтесь, Брайди, вы не первая, кого я вижу в таком виде…
Обернувшись к Игэну, она слащавым тоном спросила:
– Она на головку жалуется, да?
– Вас не касается, на что я жалуюсь!
Доктор поспешил на помощь своей пациентке.
– Она права, Нора…
Миссис Нивз ехидно парировала:
– Конечно… Красивая женщина, да еще в таком виде, всегда права!
– Во всяком случае, вы могли бы постучать, прежде чем войти!
– Только не тогда, когда ваш дядя при смерти!
– При смерти?
Позабыв о размолвке, они оба бросились вон из кабинета, оставив одеваться изумленную и обозленную Брайди Клонгарр.
К счастью, тревога оказалась ложной. Укол камфоры позволил доктору вновь бороться за жизнь. Он поблагодарил племянника и спокойно уснул.
Спустившись вместе с гувернанткой к себе вниз, Игэн не стал скрывать, что ему никак не удается привыкнуть к образу жизни врача в Бойле. Он надеялся на другое. С опущенной головой Нора слушала его невнятные доводы. Потом спокойным голосом она спросила:
– Вы виделись с Петси?
– По… Почему вы мне задаете этот вопрос?
– Потому, что вы очень изменились за последние дни, мой мальчик. Зная вас, как никто другой, я понимаю, что только одно обстоятельство могло вам вернуть такое расположение духа… Встреча с той, которая была моей племянницей… Ваше неожиданное желание уехать из Бойля, оставив меня с больным дядей на руках… Повторяю, только одна Петси могла толкнуть вас на такой поступок!
Он настолько привык во всем подчиняться миссис Нивз что больше не стал ничего от нее скрывать.