Рапсодия: Дитя крови
Шрифт:
Все случилось именно так, как он предсказывал.
Она услышала оглушительный бас Грунтора, который запел походную песню.
Говорили мне, что месть Правильней холодной есть. А я горячее люблю! У! У! Вот приду я за тобой, Распрощаешься с рукой, Ее свежей я сжую! У! У!Тысячи хриплых голосов тут же подхватили припев:
ТвоиЖуткое эхо проносилось по ущельям. Низкий и сочный звук песни производил сильное впечатление, несмотря на то, что слова были, конечно, дурацкие. В хриплых голосах чувствовалась мощь, и Певица ощущала энергию, рвущуюся из глоток фирболгов.
Она присоединила к песне свой голос, стараясь усилить звук. Неожиданно песня стала громче, ее подхватывали все новые и новые болги.
Дрожь страха и возбуждения пробежала по телу Рапсодии. Она посмотрела на Акмеда, который ответил ей улыбкой. Грунтор затянул новую песню, жуткую балладу о жестоком сражении. Впрочем, Певица видела, что он не испытывает удовольствия, которое обычно вызывало у него пение. Рапсодия знала, что он близко к сердцу принял гибель своих солдат и наверняка планировал такую месть, которая заставит ее содрогнуться. Она сжала зубы, готовясь к самому худшему.
В течение первых трех дней пути армия продолжала расти. Пришло много болгов с полей и лесов. Когти, Глаза и даже несколько кланов Потрошителей с радостью вливались в марширующую колонну, как только понимали, что мимо них шагают фирболги, а не началось землетрясение.
По ночам разбивали лагерь, разводили огромные костры и продолжали распевать воинственные гимны. Рапсодия смотрела, как огромные тени от костров ложатся на склоны далеких холмов, а клубы дыма уносятся в темное небо, где висят бесстрастные звезды.
К концу четвертого дня начались первые стычки. Болги, стремительно атакующие с холмов или из развалин заброшенных намерьенских селений, стремились нанести королевской армии максимальный урон. Подобные попытки не производили на колонну никакого впечатления, и храбрецов уничтожали, даже не сбавляя шага.
На пятый день все изменилось.
Предыдущей ночью, в свете пылающего костра, Акмед предупредил, что они находятся на территории Огненных Кулаков. И хотя армия такого размера противнику не по зубам, все же следовало остерегаться многочисленного и коварного клана, умеющего мастерски устраивать засады.
Враги продемонстрировали свои способности уже на восходе солнца. Войска Акмеда, давно начавшие есть корни и печень для улучшения ночного зрения, заметили их приближение. Огненные Кулаки напали под прикрытием серого утреннего тумана. Они разделились на две волны. Внешняя широким кольцом охватила армию Акмеда, расположившуюся посреди заброшенного города. Внутренняя атаковала со всех сторон, неожиданно появившись из многочисленных туннелей, разбросанных по всей территории города. В руках у атакующих были факелы.
— Продольный огонь! — взревел Грунтор.
Силы Акмеда разделились на две колонны и принялись осыпать арбалетными стрелами наступающих Кулаков. Вымуштрованные Грунтором фирболги действовали удивительно слаженно.
По внешнему периметру со всех сторон взметнулся огонь: враг поджег нефть и смолу. В воздухе повис удушливый дым. Путь к отступлению был отрезан.
Грунтор повернулся к Рапсодии.
— Пой! — закричал он.
Отмахиваясь от отвратительной пелены, она начала боевую песнь, которую они не раз пели вместе. Ритм песни соответствовал биениям сердец болгов, воспламеняя их кровь. Дикий рев разнесся над равниной, разгоняя нечистый черный дым и ослепляющий жар. Королевские войска, воодушевленные песней, сделали еще один залп и пошли в контратаку.
Из дымного облака вынырнул Акмед, протягивая к Рапсодии руки:
— Слезай. Нам необходимо укрыться в пещере, прежде чем огонь окружит нас, а дым отрежет путь к отступлению.
Он стащил Певицу с лошади и схватил ее за руку. Вместе они побежали мимо сражающихся болгов. Почти сразу рядом возник Грунтор. Его ноздри раздувались от ярости. Он разбрасывал солдат Огненных Кулаков, круша все на своем пути Салютом, своей любимой секирой. Великан остановился рядом с Рапсодией и Акмедом, защищая их от ударов.
— Мы уходим? — задыхаясь, спросил он.
Сквозь пылающий ад Акмед показал на едва заметное отверстие.
— Туда. Там вход, — сказал он.
Глаза Салтара были закрыты, а руки нервно подергивались.
— Они идут, — сказал он.
В огромной темной пещере эхо подхватило его слова, потом наступила тишина.
Обведенные кровавыми кругами глаза в тревоге открылись.
— Ты меня слышишь? Я сказал, они идут.
Дуновение холодного тумана оставило на его лице влажный след, и он не понял, то ли у него на лбу выступил пот, то ли его коснулся Призрак.
— ЕГО НЕТ С НИМИ.
Огненный Глаз схватил виллимский меч, вторую из самых драгоценных вещей, которыми он владел. Он не ожидал, что ему придется воспользоваться им.
— Что ты хочешь сказать? Конечно, он здесь! Они уже близко, они идут!
— Я ЕГО НЕ ВИЖУ. ТОГО, КОГО Я ИЩУ, С НИМИ НЕТ.
Салтар разразился ругательствами, отвратительными даже по стандартам болгов.
— Ты должен мне помочь! — задыхаясь, сказал он. — Ты должен сражаться!
Ответом ему было только эхо.
Акмед остановился у стены огня. По другую сторону скалились многочисленные болги клана Огненные Кулаки, передовой отряд, оставленный для защиты прохода. Король подвел Рапсодию к самому огню.
Она сделала глубокий вдох и обнажила меч. Звездный Горн стремительно вылетел из ножен, и его звонкий клич разнесся над ревом огня и шумом сражения. Она поднесла клинок к лицу. И, закрывая глаза, успела заметить, как самодовольное выражение на лицах болгов из клана Огненные Кулаки сменилось паникой.