Рапсодия: Дитя крови
Шрифт:
Рапсодия принялась сворачивать повязку, чтобы убрать ее в сумку.
— Каким образом тебе удалось отнять у него голос, если не при помощи заклинания? — настойчиво спросил Акмед.
— Я назвала имя тишины, — ответила девушка. — И она пришла — на мгновение. Здесь имя обладает особой силой. Как твоя рука?
— Отлично. Большое спасибо.
— Большое пожалуйста.
— Ою совсем грустно прерывать вашу любовную воркотню, но мы не можем больше тут торчать, пора в путь. Как вы думаете, Ой прав?
— Совершенно прав, — сказал
Когда вокруг начали падать трупы гусениц, Рапсодия невольно содрогнулась и прикрыла голову руками. Затем она убрала цветок и лечебные травы и последовала за Акмедом. Бесконечное путешествие в никуда продолжалось.
11
Ты грязь на земле, по которой ходит Ой,
Ты мерзкий ил у меня под ногой.
Только словцо молви мне поперек,
Слопает дурня черный клинок!
Пусть тебя грязью сержант величает,
Лишь идиот Оя не уважает!
Только обмолвись об этом другим —
Быстро станешь перченым жарким!
Рапсодия улыбнулась, когда громкий бас болга стих у нее за спиной. Сержант явно скучал по солдатам, которыми командовал, хотя он не особенно распространялся ни о том, кто они были такие, ни о том, что с ними случилось. Маршевые песни помогали ему скоротать время и давали Рапсодии некоторое представление о том, какова военная жизнь болгов. Более всего ее радовало, что она, Рапсодия, до сих пор не стала частью его меню.
Небольшие заросли тонких корней позволили путешественникам немного передохнуть, и девушка попыталась хотя бы чуть-чуть согреться. Растирая руки, она старалась унять отчаянно бьющееся сердце. Ее охватило предчувствие, с которым она никак не могла справиться и причин которого не понимала. Отвратительно привычное чувство разочарования, поселившееся в ее душе после стольких несбывшихся надежд, не могло ничего сделать с возникшим вновь ожиданием… Она и сама была не в силах определить, на что надеялась.
Наконец, после бесконечных часов пути, они, кажется, подошли к концу туннеля. Потолок терялся в черных тенях где-то наверху — такой далекий, что разглядеть его не представлялось возможным, но Рапсодия все-таки надеялась скоро увидеть небо.
«Может, снаружи сейчас темно», — подумала она.
Впрочем, в глубине души она знала, что с тех пор, как они увидели красную точку вдалеке, прошла уже не одна ночь.
— Ждите здесь, — крикнул им Акмед.
Грунтор остановился, дожидаясь, когда окутанная черным мраком тень пройдет остаток пути по толстому корню.
По мере приближения к концу туннеля корень стал еще толще. Грунтор и Рапсодия молча наблюдали за тем, как Акмед постепенно пропадает из вида.
Девушка посмотрела на Грунтора. За время,
— Грунтор!
Янтарные глаза великана остановились на ней.
— Чего, мисси?
— Если вдруг у меня не будет возможности тебя поблагодарить, когда мы отсюда выберемся, я хочу заранее сказать, что очень ценю твою доброту, несмотря на печальные обстоятельства, которые свели нас вместе.
Грунтор посмотрел наверх — туда, где исчез Акмед, — и осклабился:
— Да ладно тебе, герцогиня.
— И прости меня, если я тебя обидела — там, в поле, когда мы познакомились… Когда сказала, что фирболги — чудовища.
Грунтор расплылся в счастливой улыбке:
— Какая ты милая, твоя светлость, только у Оя ужасно толстая шкура, Ой на тебя не обиделся. Да ты и сама что надо, очень славная для девчонки из лирингласов. Кстати, знаешь, они самые невкусные из всех.
— А каких еще представителей моего народа ты знал — кроме лирингласов? — рассмеявшись, спросила Рапсодия.
— Ну, самых разных. Ой видел лириков из городов, и тех, что живут в темных горах и у моря. Все они на одно лицо, кожа да кости, тощие, худющие лица и большие круглые глаза. И самого разного цвета. Ты ведь полукровка, верно?
— Да. Я у них считаюсь чем-то вроде дворняжки, — проговорила Рапсодия.
— Самые лучшие собаки получаются из дворняжек, уж поверь мне, мисси. Не огорчайся. Ой считает, что для внешности так даже совсем хорошо. По мнению Оя, ты настоящая симпатяшка, не тощая и совсем не костлявая.
— Спасибо. — Рапсодия улыбнулась комплименту. — Ты самый замечательный фирболг из всех, кого я встречала. Правда, мне довелось познакомиться всего с одним.
— С двумя. — Раздавшийся у Рапсодии над головой голос заставил ее подпрыгнуть от неожиданности: Акмед вернулся.
— Нет, до Грунтора я не встречала ни одного фирболга. На лице Акмеда появилось выражение, похожее на ухмылку.
— Ну, не мне исправлять госпожу Всезнайку, но ты знакома с ДВУМЯ.
— Ты хочешь сказать, что ты тоже фирболг? — удивленно спросила Рапсодия.
— Может, не будем ее есть, Грунтор? У нее начинает просыпаться интеллект.
Великан разочарованно застонал.
Рапсодия изумленно разглядывала своих спутников, которые совсем не походили друг на друга. Грунтор был по меньшей мере на фут выше Акмеда, широкоплечий и мускулистый, на могучих руках — когти. Акмед же под своим широким плащом казался жилистым и худым, а его руки ничем не отличались от человеческих. Рапсодия повернулась к великану: