Рарок
Шрифт:
– Вот именно, Людша, наш закон Витамир. Но, увы, не твой.
Людша опешил.
– Я знаю, Людша, – Найрад схватился за голову, – Прости ты меня, старика, но я ничем не могу тебе помочь… Всё, что я могу сказать тебе: ты здесь, увы, лишний. Если ты останешься, Эра Перемен неминуема – так сказано в Священных Книгах… Мы не хотим ничего менять, понимаешь? Мы хорошо и радостно живём. Я хочу сохранить Витамир для своих соплеменников, для наших потомков… И для себя – добавил он после паузы.
– А ты не думал, Найрад, что Эра Перемен может начаться, даже если я уйду от вас? – перебил старика Людша.
Найрад
Людша продолжал:
– Это ведь предсказание из твоих мудрых Книг. Книг, на которые ты полагался, которые помогали тебе видеть ясно события, объяснять причины, пока тебя всё устраивало. Но когда дошло до того, чтобы принять неизвестность и возможную гибель, ты противишься, Найрад. А вдруг ни ты, ни я – вообще никто не может ничего изменить? А вдруг ты неверно всё понял и…
– Я и не собираюсь ничего менять, – гневно перебил его Найрад, – я хочу предотвратить. Я хочу помочь своему народу! Потому что вина за то, что ты можешь натворить, вина за то, что оставил тебя ещё младенцем, несмотря на то, что знал, кто ты и как ты опасен – эта вина лежит на мне! Я несу ответственность, ты понимаешь? Я один!
Найрад резко отвернулся.
– Хорошо! Ты прав. Я не могу знать того, что знает Мать-Природа. Я не знаю, что она готовит для нас… Но, кривая-ветхая, – и Найрад стукнул по полу посохом, от чего в ответ большая зала глухо и скорбно выдохнула «ууууух», будто побитое гигантское чудовище, – Представь себя на моём месте! Разве бы ты не стремился предотвратить опасные перемены и гибель своего народа, если бы ты был старейшиной, который несёт ответственность за жизнь всего племени?
– Я не знаю… я…
– Ты не знаешь? Конечно, ты и не можешь знать! Но я-то тысячи раз перечитывал это предсказание… Оно вымотало мне всю душу. Я устал. Я хочу покоя. Если ты останешься здесь, я не знаю, что ждёт нас… Никто не сможет больше спать спокойно. И потом… Знаешь, несмотря на мою веру в мудрость Священных книг, где-то в глубине души у меня всё же была надежда, что это ошибка, и что ты сможешь обрести один из даров Лан или Ивар… Или Рах… Этого не произошло.
Найрад смотрел как будто сквозь бруша.
– Я читаю на твоём челе, что Рарок стал очень силён в тебе.
Найрад отвернулся и уставился в маленькое островерхое оконце. Дальше он говорил спокойно, громко, чётко, делая большие паузы между словами, будто ронял с высоких полок своей библиотеки на пол старинные инкунабулы…
– Я Рах племени Большой Ивы, младший Рах всех брушей Витамира, принял решение, – Найрад сделал паузу, сглотнул, и его старческие губы едва задвигались, будто через силу , – Ради сохранения Витамира, во имя Матери-Природы, во имя сохранения всего нашего племени, ты, Людша Рарок, должен покинуть нашу деревню. Твое присутствие здесь, особенно теперь, когда ты узнал обо всём, становится опасным… Мне страшно даже подумать, какое зло ты можешь причинить себе и всем нам. Случиться это может в самый неожиданный момент, и тогда беды не миновать. Уходи, Людша Рарок. Так будет лучше для всех.
Сначала юный бруш хотел снова возразить, но потом перед его глазами возникла плачущая мать, раздавленная чашка, недоумение и страх в глазах отца и его собственное разъярённое отражение в осколке зеркала на полу… И он почувствовал, как где-то глубоко, на самом дне его сердца, словно угли после костра, на которые подул лёгкий ветерок, снова начали тлеть остатки разрушительной ярости, проснувшейся ещё утром. Он почувствовал, если останется здесь дольше, то примется скидывать с полок старинные тома и рвать их на части, ему хотелось разрушить тут всё, камня на камне не оставить от этой злосчастной библиотеки… Где эти книги Шагира, будь они прокляты! А старика этого…
Тут Людша резко развернулся, не говоря ни слова, и бросился бежать со всех ног. Он бежал в безбрежную Бору – непроходимый лес, подальше от своей родной деревни. Подальше от безмятежного мира, от размеренной и счастливой жизни, которую он так боялся разрушить, и да, он бежал от страшного и опасного самого себя…
***
…Вострогор положил свою белую сухую руку на плечо младшему Раху:
– Наконец-то ты послушался меня. Я очень рад. Ты исполнил свой долг, Найрад. Это очень хорошо. Теперь ты сможешь спать спокойно. Мы все теперь сможем спать спокойно. Мир вернётся в наши с тобой древние сердца, мой дорогой. Всё теперь будет хорошо, по-прежнему.
Найрад сидел с низко опушенной головой.
– Что же ты не весел? Ты избавил нас от Рарока, брат мой младший Рах! Ты снял с себя, с меня, со всех нас это тяжкое бремя…
Найрад слишком резко для старика поднял голову.
– Только почему-то легче мне вовсе не стало, – процедил он.
– Ерунда! – махнул Вострогор белой ухоженной рукой, – ты просто не спал спокойно все эти двенадцать лет, пока у тебя под боком росла и зрела угроза. Я рад, что ты решился изгнать этого опасного годуна. Теперь-то ты сможешь хорошенько отдохнуть! – и он хлопнул Найрада по плечу.
– Я очень на это надеюсь, старший брат Рах… Я очень надеюсь…
Часть II. Бора
…Гонит его
Беспокойного бруша
Прочь от деревни
Ярость и гнев,
Сонмы обид…
«Во что теперь верить?» -
Он вопрошает,
Найрад ответ,
Страхом ведом,
Произносит жестокий:
«Ты теперь враг нам,
Оставь нас, и в лес
Путь твой лежит,
Лес тёмный, далекий,
Там станешь изгоем -
Вот мой ответ».
И безбрежная Бора раскрыла объятья изгою…
Пробежав без отдыха почти сутки, он рухнул без сил на берегу какого-то небольшого ручья. Он проголодался, и его измучила жажда, но он уснул, потому что устал так, что не мог пошевелить и пальцем.