Расчет или страсть?
Шрифт:
И при мысли о веселом огоньке, что горел в печах и каминах за стенами этих деревенских домов, собственное незавидное положение показалось ей еще горше. Она бы все отдала за то, чтобы сидеть сейчас в тепле в уютном кресле перед камином с книгой на коленях, так чтобы рядом – только руку протяни – стояла чашка с чаем и тарелка с медовыми лепешками.
Из кузницы доносилось ритмичное клацанье железа, и эти звуки перекрывали даже раскаты грома. Чтобы подойти к кузнице, им пришлось свернуть. Теперь ветер дул прямо в лицо. Порция и представить
От ветра у Порции заслезились глаза, и она отвернулась от ветра, уткнувшись носом ему в грудь. Поежившись, она теснее прижалась к нему, делая вид, что не замечает того, как приятно было прижиматься к этому крепкому телу, какой надежной уверенностью веяло от него, каким теплом.
Он занес ее на крыльцо со сбитыми ступенями, но опускать на землю не торопился, словно не был уверен в том, что она в состоянии держаться на ногах.
– Я могу стоять, – пробормотала она, повернув голову.
Он кивнул и осторожно опустил ее. Она медленно, мучительно медленно скользнула по его телу. Казалось, прошла целая вечность до того момента, как носки ее коснулись дощатого настила. Она чувствовала, как грудь ее вжимается в его грудь, и где-то внутри, внизу живота, она почувствовала жар, как будто там разгорелся костер. Растерявшись и сконфузившись, ибо ощущение это было для нее совершенно новым, она, покраснев, торопливо отступила.
Хотя навес крыльца защищал их от ветра и дождя, без него ей стало холодно. Ладонь его продолжала лежать у нее на предплечье – единственная зона прямого телесного контакта. Из-под полуопущенных ресниц она разглядывала его волевой точеный подбородок. Сейчас она вынуждена была признать то, что так упорно пыталась игнорировать. Он являл собой великолепный экземпляр по-настоящему привлекательного мужчины.
От него исходила грубая мужская сила. От него веяло мужеством, от его не по моде длинных волос, липнущих к лицу и шее, от путающего размаха его плеч. «Если бы мои родственники напустили на меня мужчину вроде него, я бы дважды подумала, прежде чем указывать ему на дверь». И следом за этой непрошеной мыслью возникла отчаянная потребность увеличить расстояние между ними. Ни один мужчина не стоил того, чтобы ради него надеть на себя оковы супружества. И реакция тела, поющего, как натянутая струна, здесь не в счет.
Порция отстранилась. Это необходимо было сделать, каким бы томительно-сладким ни казалось тепло его ладони, тепло его пальцев, находящее жаркий отклик в ее теле. Он посмотрел на нее сверху вниз, вопросительно приподняв темную бровь.
Поджав губы и скрестив руки на груди, она устремила взгляд на крупного мужчину с плоским носом, что вышел из полыхавшей огнем кузницы. Он вытер испачканные окалиной руки о кожаный фартук и приветливо кивнул.
– Том, эта леди ищет своего кучера.
Кузнец, нахмурившись, покачал головой:
– Не видел ни одной живой
– Моя карета застряла в канаве к северу отсюда, и моя горничная все еще там, в карете. – Порция с тяжелым вздохом тряхнула кошельком. – Хотелось бы, чтобы кто-нибудь доставил нас сюда. Разумеется, я оплачу услуги…
– Конечно, мисс. – Кузнец обернулся и окликнул помощника. Из кузницы вышел молодой парень в таком же, как у пожилого кузнеца, кожаном фартуке. – Мы с сыном поедем и привезем сюда вашу карету.
Порция почувствовала облегчение.
– Спасибо.
– Вас я найду в гостинице, так?
– Да, – ответила она, с радостным предвкушением представляя себя в сухости и тепле, там, где она сможет, наконец, отогреться.
Кивнув кузнецу, спутник Порции взял ее под руку и осторожно, стараясь не беспокоить травмированную лодыжку, повел в гостиницу.
Трактир на первом этаже был почти пуст. Он усадил ее за стол поближе к камину, в котором весело потрескивали поленья. В желудке заныло от соблазнительных запахов, струившихся из кухни.
Порция мысленно пересчитала монеты в кошельке, раздумывая, может ли позволить себе поесть горячего. Бабушка дала ей ровно столько, сколько сочла необходимым для того, чтобы доехать до Йоркшира и обратно. Расходы на ремонт кареты предусмотрены не были.
Несколько человек сидели, сгорбившись над кружками, пережидая бурю. Один из мужчин поднял голову и крикнул:
– Привет, Хит!
«Хит?» Ну что ж, теперь, по крайней мере, она знает, как его зовут. И теперь, хочет она того или нет, она всегда будет помнить своего темноволосого красавца спасителя по имени.
– Привет, Клайв, – ответил на приветствие Хит.
Клайв вытащил воткнутый в столешницу, сколоченную из грубых досок, нож. Покрутив нож в увесистом кулаке, Клайв сказал:
– Побалуй нас представлением, Хит!
Хит покачал головой:
– В другой раз.
Она посмотрела на Хита и нахмурилась. Должно быть, он почувствовал ее интерес. Он скользнул по ней взглядом и пожал плечами.
– Просто я в эту игру играл еще парнишкой.
Порция вопросительно приподняла бровь. Любопытно посмотреть, что за «представление» так высоко оценивают местные жители.
– Ну давай, – подстегивал Клайв.
Хит со вздохом подошел к приятелю и взял у Клайва нож. Порция смотрела, как Хит оседлал скамью, положил свою широкую ладонь на стол и принялся с неимоверной скоростью втыкать нож в стол между пальцами. Она вздрагивала всякий раз, как острие вонзалось в дерево, уверенная, что в любой моментом может отрубить себе палец. В шоке она подняла глаза к его лицу. Он смотрел на нее со скучающим видом.
Что это за игры для «парнишки»? Что у него было за детство, хотелось бы знать.