Расчленяй и властвуй
Шрифт:
— Ясное дело, они никому ничего не дают. Но Интерпол, когда нужно, умеет добывать любые сведения.
Адвокат решил перевести разговор в более практическое русло:
— Я полагаю, похищенная почка в данный момент у вас?
— Да, — коротко кивнул полковник.
— И была у вас с самого начала.
— Естественно. Я ведь вам говорил, что не мог понять, почему вокруг некоторых органов начинается какая-то возня. Как только мне стало известно, что за эту почку уплачено в пять раз больше, чем за обычную, я решил
— Недурно, недурно, — одобрительно проворковал адвокат.
— Клава беспокоится и рвется в Италию, — вмешалась в разговор Карина, — нужно отдать ей почку.
— Хоть завтра, — последовал благодушный ответ, — вызывайте ее сюда. Пусть только съездит с вами за новой почкой, и до свиданья.
— Я бы не стал ее брать в «Пигмалион», — встревожился адвокат.
— Проведите с ней инструктаж, чтобы не болтала лишнего. Им будет спокойнее, если она явится собственной персоной. Не надо их зря напрягать, они и так нервничают.
— Моя работа как будто идет к концу, — сменил тему адвокат. — Когда вы их арестуете, если вам это удастся, порекомендуйте меня в качестве адвоката. Я готов защищать любого из них.
— Наслышан, наслышан, любите безнадежные дела. Не сомневайтесь, порекомендую.
Испытывая настоятельную потребность хоть немного отоспаться, Самойловы, к удивлению хозяев дома, улеглись спать сразу после ужина: рано утром предстояло встречать Клаву.
Адвокат решил, чтобы не терять темпа, прямо с вокзала отправиться в «Пигмалион», заехав по пути на аэровокзал за билетом для Клавы. В связи с этими планами Карина соорудила и упаковала для Клавы холодный завтрак, дабы та могла перекусить на ходу в машине.
Клава одобрила столь уплотненный график деятельности, но, вопреки надеждам адвоката, ухитрилась сочетать поедание завтрака с весьма эмоциональной болтовней, сопровождаемой всхлипываниями и восклицаниями. Александру Петровичу едва удалось заставить ее немного помолчать, чтобы, как выразился накануне полковник, провести инструктаж.
По предварительной договоренности, Багров их встретил на выезде из города. Карина, дабы не светиться в «Пигмалионе», пересела в машину полковника, а к адвокату переместился человек, уже изображавший однажды личного врача синьоры Торелли.
Не очень хорошо понимая, что происходит, Клава выглянула в окошко, и полковник не замедлил этим воспользоваться для проведения дополнительного инструктажа. Открыв заднюю дверцу своего автомобиля, он показал лежащий на сиденье коричневый чемодан:
— Вот твоя почка. Получишь ее через час, если будешь хорошо себя вести. Держи там язык за зубами и говори только по-итальянски. Иначе вообще никуда не уедешь. Все поняла?
— Поняла, — пролепетала Клава, и глаза ее вдруг приобрели жалкое собачье выражение.
«Боится полиции… значит, рыльце в пушку, — подумал Александр Петрович. — Нашла с кем связаться, бедная девчонка… у них там карабинеры тоже не шутят…»
В «Пигмалионе» все прошло гладко, хотя, как показалось адвокату, Хуарес, по сравнению с первым визитом, вел себя настороженно. Присутствие Клавы оказалось полезным, оно стабилизировало обстановку. Синьора Торелли подписала заявление об отсутствии у нее каких-либо претензий к фирме и получила взамен контейнер с почкой несчастного Петухова, а также ворох бумаг с печатями, необходимый для вывоза этого чемодана из России и ввоза его в Италию.
Машину Багрова они обнаружили в том же месте, где встретились с ним час назад. Произошел обмен совершенно одинаковыми с виду чемоданами, что внешне выглядело страшно глупо и напоминало сцену из шпионского фильма.
— А его можно открыть? — не могла сдержать любопытства Карина.
— Отчего же нет? Разумеется, можно. Как говорится, товар лицом. — Полковник распахнул чемодан. — Нажмите клавишу «Контроль», — предложил он Карине.
Она осторожно коснулась клавиши кончиком пальца, и на жидкокристаллическом экране возникла надпись: «Нарушений режима не было».
— А теперь — «Питание».
На этот раз появился текст: «Автономия 10 суток».
— Ночью подзарядили, — пояснил Багров и, бросив косой взгляд на Клаву, добавил: — В последние сутки будет отсчитывать часы. Но до этого лучше не доводить.
— А остальные клавиши для чего? — Клава нашла в себе силы преодолеть страх перед полковником, понимая, что в конце концов ей предстоит остаться один на один с этим чемоданом.
— Влажность, температура и прочее. Они для специалистов. Вас касаются только эти две. Да и то в крайнем случае. Все? Больше нет вопросов?
— Мы сегодня, наверное, тоже уедем, — сказал адвокат, — где оставить машину?
— Поедете «стрелой»? Вас отвезут на вокзал.
— Прощайте, полковник. Желаю удачи.
— Я тоже, — буркнул Багров, кивнул Карине и резко взял с места.
До самолета Клавы оставалось около трех часов, и времени хватило только на то, чтобы заехать за ее вещами и наскоро пообедать. Дома, невзирая на бурные протесты Карины, Клава вручила адвокату его гонорар, оговоренный ею ранее — чек на десять тысяч. В скупости ее упрекнуть было невозможно.
По пути в Шереметьево, не особенно таясь, их сопровождала машина, и в самом аэропорту за ними присматривали два незнакомца, причем они, в отличие от других провожающих, были пропущены на летное поле.
— Надо же, как полковник печется о безопасности Клавы, — удивилась Карина.
— Думаю, ему начихать на Клаву. Он печется о благополучной доставке контейнера по назначению.
— А зачем ему это? Ведь главное у него в руках: вещественное доказательство, почка, плюс вся криминальная цепь ее добычи, и притом отлично документированная.