Расцвет магии
Шрифт:
Как раз в этот момент юная фея не старше трех лет от роду попыталась взлететь. Одна из женщин общества Три Н тут же перехватила девочку до того, как та упорхнула слишком высоко или далеко.
Продолжив путь к больнице, Фэллон подумала, что система бартера прекрасно работает в небольшом городке. Любые услуги можно было получить в обмен на молоко или яйца с фермы, сотканную материю или что-то другое.
Эта система успешно функционировала и во многих иных поселениях. Хотя иногда встречались и такие, где отсутствовало централизованное управление. А кое-где до сих пор сохранялось
Выиграть войну будет лишь первым шагом к восстановлению единого государства. К восстановлению доверия между людьми. Затем начнется война совсем другого рода.
Удобно устроив Грейс, Фэллон зашагала к больнице, миновала зал ожидания, где сегодня почти не было посетителей, и направилась к дежурной медсестре.
– Мне нужно поговорить с Рейчел, когда она освободится. И с Ханной, если можно.
– Рейчел пока принимает пациента. Ханна, кажется, делала обход в педиатрическом отделении, – сообщила Эйприл и указала в нужную сторону. – По коридору до конца и направо.
– Спасибо.
Фэллон проследовала мимо кабинетов, мимо палат, где было занято всего три кровати – хороший знак – и повернула направо. Вскоре послышался недовольный рев младенца и увещевательный голос Ханны.
– Кажется, кто-то проголодался и хочет к мамочке?
Войдя в палату, которая раньше служила классом, Фэллон увидела, как сестра Тони наклонилась над кроваткой и взяла на руки малыша. Еще один крошечный пациент в синей вязаной шапочке лежал по соседству.
В дальнем конце помещения на кресле-качалке сидела женщина и кормила младенца грудью.
Ханна прижала к себе плачущую – если судить по розовой шапочке – девочку, погладила ее по спинке и улыбнулась Фэллон.
– Добро пожаловать в самое счастливое отделение больницы. Ищешь Рейчел?
– И тебя.
– Мне осталось только вручить эту чудесную малышку ее матери, и я буду свободна. Обычно мы даем роженицам отдохнуть, но кто-то сильно проголодался. Дай мне пару минут, чтобы отнести Джасмин и найти Рейчел.
– Без проблем. Я пойду с тобой.
– Фэллон Свифт, – тихо окликнула сидевшая в кресле-качалке Лиссандра Йе и осторожно переложила младенца к другой груди. – Можно с тобой поговорить?
– Конечно.
– Я скоро вернусь, – пообещала Ханна и выскользнула из палаты, чтобы отнести девочку матери.
– Сына можно вынимать только ненадолго, – женщина кивнула на инкубатор. – Он пока совсем еще кроха. Моего молока оказалось недостаточно, чтобы быстро набрать вес, но Лана помогла мне, и теперь малыш уже почти пять фунтов [6] . Рейчел говорит, когда он еще немного подрастет, то можно будет обойтись без инкубатора.
– Отличные новости, – улыбнулась Фэллон и посмотрела на ребенка. – Настоящий красавец. – Она заметила, что глаза Лиссандры наполнились слезами, придвинула стул, села рядом и положила ладонь на плечо новоиспеченной матери. – Понимаю, ты беспокоишься, но твой сын находится в надежных руках.
6
5 фунтов = 2,27 кг.
– Я это знаю. Верю в это. Сначала казалось, что малыш не выживет. Он был таким крошечным. И я даже радовалась этому. Теперь мне очень стыдно.
– Не нужно этого стыдиться.
– Понимаешь, он мой, но… Меня насиловали сразу несколько человек и много раз. Я не могла сопротивляться из-за транквилизаторов, но могла видеть и чувствовать… А еще начальство позволяло охранникам творить с нами что вздумается…
Фэллон очень часто слышала истории, подобные этой, но никогда не переставала удивляться, ужасаться и приходить в ярость от жестокости одного человеческого существа к другому.
– Теперь ты в безопасности. Психологи уже приходили, предлагали помощь?
– Да, да. Но дело не только в охранниках. Хуже всех был Палач. Тот Темный Уникум из лаборатории. Он…
– Ты боишься, что в твоем сыне течет и его кровь? – поняла Фэллон.
– Ребенок мой, – ожесточенно заявила Лиссандра, смахивая слезы. – Я назвала его в честь мужчины, который погиб при попытке спасти меня. Бреннан. Сын мой, несмотря ни на что, и я люблю его, хотя и не думала, что такое возможно. Но мне важно знать, есть ли в моем малыше тьма, чтобы помочь бороться с ней. Пожалуйста, загляни в глубь его души и скажи, что увидишь.
– Тьма или свет – это выбор, Лиссандра.
– Умоляю, посмотри на него, – со слезами на глазах попросила обеспокоенная мать и протянула Фэллон ребенка, который лежал совсем тихо: сытное молоко и родное тепло убаюкали его, и он заснул. – Пожалуйста.
Сколько уже пришлось вынести несчастной женщине? И не станет ли для нее новой пыткой незнание, сомнение, отсутствие ответов? Выдержит ли их бедняжка?
Сочувствуя Лиссандре до глубины души, Фэллон осторожно взяла малыша и вспомнила, что после рождения братья тоже казались ей совсем крошечными, но по сравнению с этим младенцем они были настоящими здоровяками.
– Бреннан, – прошептала она, вглядываясь в самую суть ребенка, затем положила ладонь ему на грудь, где билось малюсенькое сердце. – Сын Лиссандры, я вижу тебя. Вижу свет внутри тебя. – Фэллон наклонилась, поцеловала покрытую пушком головку, едва прикасаясь губами, и с улыбкой посмотрела на женщину. – В душе твоего мальчугана сияет свет.
– Ты клянешься?
– Клянусь. Бреннан – невинен, как и ты сама. Он твой сын, твой детеныш.
– Он тоже оборотень? – спросила Лиссандра, и теперь сквозь ее слезы пробивалась радость, пробивалась надежда.
– Да.
– Ты благословишь его?
– Я не…
– Пожалуйста.
– Хорошо, – повинуясь инстинкту, Фэллон прикоснулась пальцами сначала к лобику младенца, затем к его губам и сердцу. – Да снизойдет на тебя благословение, Бреннан, сын Лиссандры. – Она повторила те же слова на мандаринском.
– Я не слышала этот язык с тех пор, как умерла бабушка. Не могу выразить, насколько мне это важно. Спасибо тебе, – теперь Лиссандра улыбалась. Она забрала малыша и принялась его укачивать, тихо приговаривая: – Благословленный Избранной, мой мальчик.