Расцвет русского могущества
Шрифт:
На Балтийском побережье, между Вислой и Одером, славянское племя, так же как на прусских берегах и в устьях Немана литва, может почитаться древнейшими старожилами этих мест.
Литовское слово baltas, balts – белый, уже в древнейшее время, задолго до Р. X., послужило корнем для названия этого моря и некоего его острова, известного по собиранию янтаря. Море Балтийское значит Белое, соответственное русскому названию северного Белого моря. Точно так же известное древним скифское имя янтаря, sacrium или satrium, объясняется из латышского: sihtars, sihters, означающего янтарь и вообще кристалл [18] .
18
Буслаев. О влиянии христианства на славянский язык. С. 46–47; Шафарик. Славянские древности. Т. 1. Кн. 1. С. 173–174; Суровецкий Л. Исследование начала народов славянских // Чтения Общества истории и древностей российских. 1846. № 1. C. 18.
«Греки с незапамятного времени, – говорит
Он говорил так: «О крайних землях Европы ничего не могу сказать достоверного, и не верю, что будто существует какая-то река, называемая варварами Ириданом, которая впадает в Северное море, из которой, как говорят, достают янтарь. Неизвестны мне и острова, откуда привозится олово. Да и самое имя Иридан очевидно эллинское, а не варварское и вымышлено каким-нибудь поэтом. Несмотря на все мои старания, я не слыхал ни от одного очевидца, чтобы за Европой находилось море. Только знаю, что олово и янтарь приходят к нам (грекам. – Примеч. авт.) доподлинно с края земли».
Действительно, трудно предполагать, чтобы Геродот, так внимательно и точно изучавший географию и этнографию древних народов, не знал более никаких подробностей, откуда собственно приходит янтарь. Быть может, из-за тех же купеческих видов он не упоминает и самое имя северных венедов и не знает, кто живет по верхнему течению Днепра, указывая только, что там дальше живут людоеды. Из таких рассказов поэтам оставалось одно: поместить реку Эридан в земле венетов, известных тогдашним грекам и самому Геродоту, именно у венетов адриатических. Так это и случилось: правдивое сказание о неизвестном севере помещено на известном юге, где янтаря не существовало, но куда он доходил путем торга и через руки все тех же венетов-славян.
Раскрывая и доказывая эту истину, Шафарик оканчивает свое исследование такими словами: «Итак, вот то древнейшее свидетельство о венетах, праотцах последующих славян, обитавших за Карпатами и на берегу Балтийского моря, свидетельство, коего, после тщательного и беспристрастного исследования всех обстоятельств, к нему относящихся, никак нельзя отнять у нас и никаким утонченным умствованием уничтожить» [19] . Это говорилось ввиду притязаний немецкой учености, ни за что не хотевшей допускать старожитности славян на Балтийском море, а тем более на прусских берегах, искони будто бы принадлежавших германцам, которые, конечно, одни только и торговали янтарем.
19
Шафарик. Славянские древности. Т. I. Кн. 1. С. 177.
Торговля янтарем, по всей видимости, положила первые основания для промышленного развития нашей равнины, для образования в ее разноплеменном населении известного единства интересов, а следовательно, и известного народного единства, сначала едва заметного, а впоследствии уже достаточно очевидного из первых показаний нашей летописи. Воспользуемся суждениями об этой торговле знаменитого Риттера [20] .
«Особенно торговля янтарем, – говорит он, излагая историю географических открытий, – много способствовала дальнейшему открытию Средней Европы. Подобно многим другим товарам, золоту, олову, соли, мехам, слоновой кости, пряностям, и янтарь играет замечательную роль в истории открытий земель. Янтарь был тем более важен, что он по праву может быть назван единоместным произведением природы, Unicum, так как нахождение его ограничено почти исключительно лишь весьма небольшой местностью на земном шаре, именно у Балтийского моря. Греки еще в древнейшие времена посылали своих моряков и странствующих купцов из милетских колоний у Понта Эвксинского, вверх по Борисфену (Днепру), для получения янтаря от гипербореев (северных народов). Таким образом впервые пройдена была по самой середине Восточная Европа, с юга на север, от Черного моря до берегов Балтийского в Пруссии, единственного места нахождения янтаря. Уже финикийцы, первоначальные торговцы янтарем во времена Гомера, добывали его с Балтийского прибрежья, но скрывали свой путь. Да и греки берегли тайну добывания товара, равноценного золоту. В Передней Азии янтарь считался не только драгоценнейшим курением в храмах богов и палатах царей, но и самым дорогим украшением наряда. Скоро и на западе, и в Риме, во времена императоров, электрон сделался предметом значительного спроса. Плиний рассказывает (H. N. XXXVII, 11), что император Нерон искал большое количество янтаря, чтобы украсить кораллами из него сети, окружавшие арены амфитеатров, во время расточительных звериных и гладиаторских боев. Для этого послан был сухим путем римский всадник, через Дунай и Паннонию, к янтарному прибережью, к мысу Baltica.
20
Риттер К. История землеведения (лекции). СПб., 1864. С. 88.
Что римляне были в торговых сношениях с обитателями янтарного прибрежья, доказывают многие римские монеты времен императоров, найденные в пределах Прусской Балтики. Они находимы были преимущественно в погребальных урнах, начиная от устья Вислы до Эстляндии, через Преголю, Неман и Двину, до Финского залива. От Эйлау и Кенигсберга до Риги римские монеты находимы были в большом количестве… Преимущественно найдены были монеты Марка Аврелия и Антонинов».
В немалом количестве в тех же местах были находимы и более древние монеты греческие, а именно афинские, фазосские, сиракузские, македонские и др. [21]
21
Записки Императорского археологического общества. Т. IV. С. 3; Сборник материалов и статей по истории Прибалтийского края. Рига, 1877. Т. I. С. 3.
Эти монетные показатели идут непрерывно, начинаясь за несколько столетий до Р. X. и продолжаясь до XII столетия по Р. X. Греческие монеты сменяются римскими, римские византийскими, византийские арабскими, арабские германскими. Все такие находки с полной достоверностью обнаруживают, что этот замечательный угол Балтийского моря, этот янтарный берег, находился в течение более чем тысячи лет включительно до призвания наших варягов в постоянных сношениях не только с южной греческой и римской Европой или позднее с германским Западом, но и с закаспийскими государствами персов и арабов. Римская торговая дорога в Адриатическое море шла по Висле до Бромберга, потом сухопутьем по направлению мимо теперешней Вены. Греческая дорога в Черное море, более древняя, шла по Неману, по Вилье с перевалом в Березину и в Днепр. Это был кратчайший и самый удобный путь. Но купцы несомненно ходили и от устья Вислы, по Западному Бугу с перевалом в Буг Черноморский (Южный). Недаром эти реки носят и одно имя. Другие дороги по Преголе и по Припяти в Днепр если и существовали, то были очень затруднительны по случаю длинного болотистого перевала от Преголи к притокам Припяти. Географ II века, Птолемей довольно подробно перечисляет даже и малые племена здешних обитателей, что вообще служит прямым доказательством торгового значения этой страны, ибо подобные сведения могли добываться только посредством купеческих дорожников или из рассказов туземцев, привозивших к грекам вместе с товарами и эти сведения. Но для нас всего важнее показание этого географа, что морской залив, в который впадают Висла с юга и Неман с востока, называется Венедским, конечно, по той причине, что в нем господствовали венеды, частно своим населением по его берегам, а больше всего именно торговым мореплаванием. В восточном углу этого залива, стало быть, в устьях Немана, Птолемей помещает Вендскую же отрасль, вельтов, по-западному велетов, по-нашему волотов, или лютичей, коренное жилище которых находилось в устьях Одера, а здесь, следовательно, они были колонистами и заслужили упоминания в древнейшей географии, несомненно, по своему торговому значению.
Мы уже говорили, что в преданиях античных греков с торговлей янтарем связывалось имя венетов, вендов. Прямых сведений об этих промышленных вендах древность не сохранила. Они жили на краю земли, и притом еще земли, неизвестной древнему миру. Римляне, по свидетельству Страбона, совсем не знали, что творилось и кто там жил дальше к востоку за Эльбой на Балтийском побережье.
Лет за 50 до Р. X. некие инды, плававшие на корабле для торговли, попали в теперешнее Немецкое (Северное) море и были занесены бурею к берегам Германской Батавии при устьях Рейна. (Несомненно, они пробирались в Арморику к братьям-венетам.) Батавский князь подарил несколько человек этих индийцев римскому проконсулу Галлии Метелу, который узнал от них, что, увлеченные сильными бурями от берегов Индии, они переплыли все моря и попали на германский берег. Этот случай римские ученые приводили в доказательство, что море окружает землю со всех краев и что таким образом и из Индии восточной могли приплыть к Германии самые индийцы. Шафарик очень основательно доказывает, что эти инды суть винды, венды – балтийские славяне, виндийское имя которых является вскоре в I веке по Р. X. у Плиния и Тацита, а потом, как видим, и у Птолемея. И первые двое помещают их тоже в восточных краях Балтики.
Упомянутый случай значителен в том отношении, что он подтверждает истину о мореплавательных способностях славян-вендов, с таким усердием оспариваемую нашими академиками в пользу одних норманнов. Он уже указывает и на торговые сношения этих вендов, ибо в устьях Рейна, куда они были занесены бурею, в последующее время, например в VII веке, находим их поселения близ города Утрехта и дальше на Фрисландском поморье, а равно и на побережьях Британии [22] .
Более замечательная колония вендов находилась в еверо-Западной Галлии (Арморике) на Атлантическом океане. Здесь в глубине одного из заливов, именно в местности, где находились лучшие пристани, у венетов был город Венета, Венеция, теперь Ванн, построенный на возвышении, которое по случаю морских приливов было недоступно. Ближайшие острова также назывались Венетскими, из них один именовался Vindilis, другой Siata, а порт на материке – Виндана, один из городов Plawis.
22
Шафарик. Славянские древности. Т. II. Кн. III. С. 81–82.
Об этих венетах впервые узнаем от Цезаря, который разгромил их и почти совсем истребил в 56 году до Р. X. Он рассказывает, что венеты пользовались великим почтением у всех приморских народов того края по той причине, что содержали у себя множество кораблей особого устройства и были отличными мореплавателями, превосходя в этом искусстве всех своих соседей. Они владели лучшими пристанями и собирали пошлину за остановку в этих пристанях. Постоянный торг они вели с Британскими островами, куда по этой причине и не желали пропустить римлян Цезаря. Почти все их городки были построены на мысах, посреди болот и отмелей, в местах неприступных, особенно во время морского прилива. Цезарь осаждал их посредством плотин, но без успеха, и сокрушил их только в морском сражении. Выбор места для главного города и для малых городков явно показывает, что венеты были люди по преимуществу корабельные и непременно пришельцы для туземного населения, ибо они одинаково старались защитить себя и с моря, и с суши. В битве с Цезарем они потеряли все свои корабли, всю удалую молодежь, всех старейшин. Остальное население по необходимости отдалось в руки победителю, который всех старейшин казнил смертью, а прочих распродал в рабство. С тех пор, кажется, только имя этой колонии пользовалось славой старых ее обитателей. Современник Цезаря, Страбон предполагал, что эти галльские венеты были предками венетов адриатических – показание важное в том отношении, что, стало быть, у географов того времени были достаточные основания производить родство и адриатических венетов с севера же.