Раскаленная броня. Танкисты 1941 года

Кисляков Максим Валерьевич

К центру луга от автомашин шагнул высокий командир, на каплевидных петлицах черного бархата поблескивают две звезды. За генерал-майором семенят командиры помладше. Игорь смотрит на генерала во все глаза – такой высокий чин видит впервые. Разве что на фотографиях и в синематографе. Вообще-то и этот генерал был как с картинки – высокий, добро скроенный. Про таких говорят – в плечах косая сажень. Интересно, как он в танк поместится, подумал лейтенант, разве что люк держать открытым.

Генерал-майор вскоре басом громыхнул:

– Здравствуйте,

товарищи танкисты!

Солдаты и командиры грянули в строю:

– Здравия желаем, товарищ командующий!

– Сегодня нам поставлена задача контратаковать прорвавшегося к Барановичам противника. К сожалению, с упорными боями наши войска отходят. И мы должны прийти им на помощь, – генерал-майор с силой ударил кулаком о ладонь, попадись туда чья-нибудь голова, раздавил бы как переспелую тыкву, – и ударить во фланг вражеской танковой группировке.

Издали донеслось тарахтение, несколько человек обернулись, уставились на приближающуюся к ним штабную «эмку», черный лакированный корпус покрыт пылью.

– Кажись, к вам, товарищ генерал, – шепнул на ухо командующему один из заместителей.

Он обернулся, крепко выругался, подтянул портупею.

– Принесла нелегкая!.. – выдавил генерал-майор. – Чую, не к добру, ой не к добру этого холуя несет!

Из автомобиля буквально выпрыгнул низенький человек в командирском кителе и широким шагом рванул к генерал-майору, на рукаве большая комиссарская звезда, на петлицах четыре ромба.

Генерал вытянулся, правая ладонь легла к виску.

– Товарищ член Военного совета, танковая бригада в составе 14-го механизированного корпуса…

– Измена! – грубо перебил его комиссар.

– Простите? – переспросил ошарашенный генерал, он даже отпрянул от комиссара.

– Корпусу приказано в девять утра выступать, – комиссар постучал пальцем по наручным часам на запястье. – А сейчас одиннадцать ноль-ноль! И никто, никто не вышел на рубеж!

– Корпус сможет закончить перегруппировку только к завтрашнему утру.

– Через двадцать минут! Быстро собрались и – вперед!

– С чем вперед? Горючего по полбака, снарядов тоже не хватает…

– Приказываю наступать! Если не начнете, товарищ генерал-майор Пуганов, отстраню от должности и отдам под суд!

Повисла тяжелая пауза, член Военного совета фронта стал шагать взад-вперед, руки деловито сложил за спину, глаза из-под козырька фуражки зло поблескивают. Генерал опустил голову и смотрит на носки сапог, лоб ходит морщинами.

– Ну что ж, я вынужден принять самоубийственное решение… Значит, вводить корпус по частям… – едва слышно произнес генерал. Член Военного совета фронта остановился, бросил недоверчивый взгляд.

Генерал резко поднял голову и громко отчеканил:

– Хорошо! Наступать – так наступать! Для этого создается подвижная группа в составе танковой дивизии Богданова, полка Волкова и мотоциклетного батальона.

– А остальные

силы? – с вызовом спросил комиссар, хитро сощуренные глаза уставились на генерала.

– Остальные силы вступят в бой завтра, после перегруппировки, – невозмутимо ответил командующий.

Комиссар довольно ухмыльнулся.

– Давно бы так. – Он вытянулся и отдал честь. – Выполняйте!

– Есть!

– Но учтите – вы должны завтра к вечеру взять Барановичи. Если возьмете – получите награду. – Член Военного совета подался вперед, грозно глянул снизу вверх на генерала, угрожающе процедил: – Но если не возьмете – пеняйте на себя!

Генерал ничего не ответил, лишь вытянулся еще сильнее. Комиссар хмыкнул и широким шагом направился к автомобилю, сапоги оставляют на траве внушительные вмятины.

Командиры смотрят на маленькую удаляющуюся фигуру комиссара, издали кажется, что он буквально тонет в сапогах. Адъютант с готовностью подскочил к автомобилю, потянул ручку дверцы на себя, едва не сломался в поклоне.

– Да-а-а, вот такие дела, Виктор Павлович, – выдохнул один из командиров – кажется, полковник, отметил про себя Игорь, – он снял фуражку, платком прошелся по внутренней части околыша. – Перебьют же нас, как котят. Может, стоило попробовать настоять об отмене наступления?

– Ну, приказ есть приказ, как тут не уступишь… – Генерал-майор махнул рукой в сторону члена Военного совета и тут же отдал честь – комиссар через окно бросил грозный взгляд на командиров. – Тем более ему…

– Эх! Меньше суток нам не хватило! – в сердцах бросил другой. – Тогда уж точно мощью всего корпуса ударили бы!..

– Ничего не поделаешь – решение уже принято, – сказал генерал-майор

– Но как быть с горючим? У многих и половины одной заправки нет…

– А ты, Семен Ильич, прикажи слить все топливо для передовых отрядов. Главные силы подойдут – заправим оставшиеся машины.

– Ну а что с экипажами делать?

Генерал-майор на мгновение задумался, лоб вновь заходил морщинами.

– Ты вот что, полковник, возьми с собой капитана. – Виктор Павлович осмотрелся, громко крикнул: – Капитан! Ко мне!

– Да, товарищ командующий! – отозвался тот самый командир, что встречал пополнение на станции.

– Значится так, Семен Ильич, вместе с капитаном распределите экипажи эффективно на каждую машину. – Он еще раз задумался, потом добавил: – Ну и напутствуй как надо. А я – в штаб корпуса.

Полковник кивнул и быстрым шагом направился к ровному строю танкистов. Капитан метнулся за ним, правая рука поддерживает хлопающую по ляжке планшетку, левая – фуражку.

Большинство ребят устали стоять по стойке «смирно», расслабились. Семен Горобец, например, так и вовсе заложил руки в брюки, насвистывает свою любимую «Хаву нагилу». Завидев приближающегося полковника, оборвал мелодию и вытянулся в струну, его примеру последовали и остальные танкисты.