Раскаленная броня. Танкисты 1941 года
Шрифт:
– Получи, гнида фашистская!
Вдруг из кабины съехавшего в кювет грузовика выскочил офицер, на погонах – серебряный крученый жгут, в руках черный портфель. Его тут же прикрывает огнем какой-то фельдфебель. Офицер и унтер, отстреливаясь, бросились к лесу.
Пограничник тут же полосанул очередью в их сторону, но смертоносный металл лишь выбил фонтанчики земли возле улепетывающих подошв. Капитан зло выругался и кинулся за ними.
Еще мгновение и серо-зеленые фигуры скроются в густом лесу. Пограничник сжал зубы и прибавил ходу, сердце забилось как сумасшедшее, пот заструился по спине. Внезапно фельдфебель вскрикнул, вскинул руки и повалился на колени, свой автомат МП выронил, тот бесполезной железякой брякнулся куда-то в траву. По спине быстро расползается красно-бурое пятно. Пограничник обернулся и краем глаза приметил фигуру лейтенанта, из дула винтовки поднимается сизый дымок, Игорь с готовностью передернул затвор. Пограничник осклабился и со всего маху налетел на подстреленного немца. Тяжелый приклад «Дегтярева» буквально проломил череп фрицу, тот тряпичной куклой повалился в листву, хрустнул валежником.
Офицер вермахта со всех ног перемахнул через корягу, нога едва не поехала и он чуть не рухнул в небольшой овражек, но равновесие удержал. Тяжелое дыхание с хрипом вырывается из груди, пот струйками скользит по виску, несколько капель брякнулись на причудливые серебряные завитушки гауптмана. Левая рука с силой прижимает небольшой новенький портфель черной кожи, другая с готовностью сжимает рукоять «люгера».
Рядом со щекой прошипел металл. Офицер затравленно обернулся, грязно-зеленое пятно с пулеметом наперевес неслось за ним, искаженный в злобе рот выкрикивал какие-то обидные фразы.
Кровь молотками бьет в виски, дыхание все чаще сбивается, ноги в тяжелых сапогах все труднее могут преодолевать заваленный сухостоем подлесок. Гауптман остановился, грудь ходит ходуном, из нее вырвался хрип, офицер вскинул «люгер», попытался прицелиться в приближающуюся зеленую фигуру, но ствол сильно пляшет в дрожащей руке. Он зажмурился и навскидку выпустил несколько пуль в сторону преследующего его офицера и тут же нырнул в густую листву кустарника, послышался треск короткой пулеметной очереди, прямо над головой в сторону брызнула листва, за спиной рухнуло несколько веток.
– Стой, паршивая немецкая собака! – выкрикнул пограничник и нажал на спусковой крючок, оранжевая вспышка рванула из жерла ствола. Тут же послышались ответные пистолетные шлепки, свинец почти у самого лица рванул воздух, одна из пуль с шипением вонзилась в ближайший ствол дерева.
– Ты еще и отстреливаешься, сволочь?! – взревел пограничник и также наперевес с пулеметом рванулся к улепетывающему немецкому офицеру.
Гауптман со всего маху плюхнулся в очередной овражек, на голову посыпалась сухая земля вперемешку с листвой, грудь как сумасшедшая ходит ходуном, китель промок – хоть выжимай! – воздух с хрипом вырывается из груди, в горле пересохло до болезненного спазма, ноги одеревенели, в мышцах – ноющая боль. Дальше сил бежать нет.
Немецкий офицер судорожно вытащил обойму, всего одна пуля, плюс одна уже в стволе. Негусто, мрачно подумал немец. Он бросил короткий взгляд на лежащий рядом портфель, вздохнул. Вариант лишь один – успеть всадить оставшиеся пули в этого обезумевшего русского.
Послышался приближающийся топот, отчетливо различим надрывный хрип. Гауптман вдохнул в грудь побольше воздуха и буквально выпорхнул из оврага. Перед ним тут же выросла фигура пограничника, дважды щелкнул затвор «люгера», его перебила короткая пулеметная очередь.
Немецкий офицер бухнулся в траву, поднял голову, вскинул руку, палец дважды нажал на спусковой крючок, но вместо выстрелов раздались лишь щелчки, гауптман чертыхнулся, отбросил в сторону пистолет и пополз вперед. За немцем тянулся обильный кровавый след. Метров через двадцать еле различимая в густой траве перелеска серо-зеленая фигура вдруг вздрогнула и замерла.
Пограничник хмыкнул, сделал шаг вперед и его тут же повело. Он едва не выпустил ППШ из рук – резкая боль вонзилась в плечо. Он застонал.
– Все-таки продырявил мне мундир. Вот же паскуда! – зло выругался пограничник, ладонь осторожно прижалась к обильно кровоточащей ране, выцветшая цвета хаки хлопчатобумажная ткань жадно впитывает красно-бурую жидкость.
Из кустов с чудовищным хрустом вынырнул Баир, тут же подставил плечо пограничнику, тот покосился, но одобрительно улыбнулся, подмигнул. Пот крупными градинами стекает по лбу, шее и вискам, проникает за шиворот, растекается огромными темными пятнами.
Следом к оврагу вышел Семен, едва не падает на колени. Все никак не может отдышаться. Но винтовку из рук не выпускает.
– Фух, вот это вы дали жару, товарищ капитан, – сквозь тяжелые вдохи наконец проговорил Горобец. – Вдарили так, что за вами и с собаками не угнаться.
– Была б нужда, гнал бы эту падаль до самого Берлина! – зло процедил пограничник и мгновенно сморщился – Баир туго стягивает кровоточащую рану бинтом. Ранение оказалось не тяжелым – пуля прошла по касательной.
– Зря только бинт на меня переводишь, – недовольно пробормотал капитан-пограничник. – Это даже не рана, а царапина.
Баир промолчал, пальцы ловко закидывают еще один оборот бинтом, рана больше не кровоточит.
Семен с любопытством рассматривает скорчившуюся фигуру немецкого офицера, осторожно трогает его кончиком сапога. Внезапно тело вздрогнуло и издало стон. Опешивший Семен отпрянул, руки с готовностью передернули затвор.
– Он живой, что ли? – пробормотал Горобец и опустил медленно винтовку. – Чего теперь с ним делать?
– Как чего? Добивать!
– Я не-е-е, я пас!.. – мотнул головой Семен и отступил на шаг назад от немецкого офицера. – В солдат стрелять – еще таки можно… но добивать раненых. Это увольте!
Пограничник прорычал, дернул плечом, бинт белоснежным лоскутом свалился на землю, руки привычно вскинули пистолет-пулемет, послышался оглушительный треск, несколько пуль пробили спину, одна из них угодила в голову. Немец вздрогнул, нога затряслась в предсмертной судороге.
Пограничник исподлобья посмотрел на Семена.
– Такие, как ты, нам победу и оттянут! – зло процедил пограничник. – Не можешь воевать, дуй в оккупацию – бельишко фрицам, как бабы в соседней деревне, стирай!
– Чего?! – взбеленился внезапно Семен, руки до белых косточек сжали отполированный сотнями рук приклад винтовки. – Поговори мне еще!