Раскаленный добела
Шрифт:
Она кивнула.
— Это твоя собака?
Она снова кивнула.
— Как его зовут?
— Банни, — ответила она тоненьким голоском.
Банни покосился на меня с подозрением, которого обычно заслуживали гремучие змеи. Корнелиус был анимагом — обладателем редкого магического дара, а это значило, что Банни был не просто собакой. Он был эквивалентом заряженной снайперской винтовки, нацеленной в мою сторону.
— Он может улыбнуться, — предложила Матильда. — Банни, улыбнись.
Банни продемонстрировал мне чащу блестящих белых клыков. Я поборола желание отойти подальше.
— Есть
— Конечно. Сюда, пожалуйста.
Я открыла дверь в конференц-зал и включила свет. Матильда сняла рюкзачок, положила его на стол, взобралась на стул рядом и, открыв сумку, вытащила из нее планшет, книжку-раскраску и фломастеры.
Банни занял место в ногах Матильды и одарил меня злобным взглядом.
— Хочешь сока? — Я открыла маленький холодильник. — У меня есть яблочный и киви-клубника.
— Яблочный, пожалуйста.
Я вручила ей пакетик сока.
— Спасибо.
Было что-то странно взрослое в том, как она себя вела. Если она напоминала Корнелиуса в детстве, то Адам Пирс и его хаос, должно быть, сводил его с ума. Не удивительно, что он дистанцировался от обоих Домов.
— У вас бывает много клиентов с детьми? — поинтересовался Корнелиус.
— Всего несколько, а пакетики с соком мои. Я прячу их здесь от сестер. Это единственное место, которое они не станут опустошать. Давайте поговорим у меня в кабинете.
Я провела Корнелиуса по коридору к моему кабинету, и чуть не чертыхнулась. К стеклянной двери моего офиса была прилеплена страница из свадебного журнала с изображением невесты в вычурном платье с длинными белыми перьями. Кто-то — вероятно, Арабелла, — вырезал мою голову с какого-то селфи и приклеил поверх головы невесты. Платье украшало нарисованное розовым маркером и присыпанное блестками большое сердце. Внутри сердца красовалась надпись «Н+Р= Любофф». Вокруг моего лица парили маленькие розовые сердечки.
Убийственный способ произвести первое впечатление. Мне хотелось провалиться сквозь землю.
Сквозь стекло я смогла разглядеть еще одну свадебную фотографию, ожидающую меня на столе и на этот раз сдобренную блестящими значками доллара. На платье невесты, большие печатные буквы, выписанные с кропотливой точностью Каталины, гласили: «Выходи за него замуж. Нам нужны деньги на колледж».
Стоило убить моих сестер. Это уже не лезло ни в какие ворота. Ни один суд присяжных на этой планете меня бы не осудил. Я могла бы защищать себя сама и все равно выиграть.
Я сняла фотографию со стекла и распахнула дверь.
— Прошу.
Корнелиус занял один из стульев для клиентов. Я сгребла вторую фотографию со стола, скомкала вместе с первой и отправила в мусорную корзину.
— Вы собираетесь замуж? — спросил Корнелиус.
— Нет.
«Р» означало Роган. Коннор Роган, вот только никто его так не звал. Его называли Чокнутым Роганом, Бичом Мексики, Мясником Мериды; этот человек едва не сровнял центр Хьюстона с землей, пытаясь спасти остальной город. Чокнутый Роган и остальная часть человечества никогда не были на «ты». Он рассекал здания пополам, швырялся автобусами, словно бейсбольными мячами, а когда мы с ним разобрались с Адамом Пирсом, он предложил мне стать его…
— Кофе? Чай? — спросила я.
— Нет, спасибо.
Закрыв глаза, я могла представить Чокнутого Рогана в моем кабинете. Я помнила его прикосновение к моей коже. Я помнила его вкус.
Я с силой захлопнула воображаемую дверь на этой мысли. Между мной и Роганом все было кончено еще до того, как выпал шанс что-нибудь начать.
Я села, пытаясь вспомнить все, что можно, о Корнелиусе. Он устранился от своего Дома и переехал с их территории в очень комфортабельный, но скромный по стандартам Домов особняк. Он был отцом-домоседом, тогда как его жена где-то работала — я понятия не имела, где. Он ненавидел всю семью Пирсов. Вот почти и все.
— Почему бы вам не рассказать мне о вашей проблеме, а после я смогу сказать, готовы ли мы к ее решению.
— Моя жена была убита во вторник вечером.
Боже мой.
— Мне очень жаль.
Корнелиус осунулся на своем стуле. Его глаза стали тусклыми, будто припавшими пылью. Его слова повисли между нами, словно невидимая стена.
— Как это произошло?
— Моя жена работает… работала на Дом Форсбергов.
— «Детективные услуги Форсбергов»?
— Да. Она была одним из адвокатов в юридическом отделе.
Детективные услуги были небольшим миром, и вы довольно быстро узнавали своих конкурентов. Весь спектр услуг, предоставляемый такими гигантами, как «МРМ» Августина, был редкостью. Большинство из нас, как правило, на чем-то специализируется, и в фирме Маттиаса Форсберга основное внимание уделялось предотвращению промышленного шпионажа, это означало, что они подчищали ошибки, проверяли информационную безопасность и оценивали риски. Уличные слухи утверждали, что иногда, если чек был достаточно большим, они меняли шляпы и делали именно то, от чего собирались вас защищать. Нет-нет, да и доносились слухи о возможных судебных исках, но дела никогда не доходили до публики, что означало, что Дом Форсбергов имел надежной правовой отдел.
— Во вторник вечером жена позвонила мне в полдесятого, предупредив, что будет работать допоздна. — Голос Корнелиуса стал безжизненным. — В одиннадцать, она и три других адвоката из их отдела вошли в отель «Ша Ша». Покинули они его уже в мешках для трупов. Существует установленный способ решения вопросов, когда кто-то умирает на службе у вашего Дома. Когда этим утром я связался с Домом Форсбергов, мне заявили, что смерть моей жены является личным делом, не связанным с ее работой.
— Почему вы считаете, что они связаны? — «Ша Ша» был дорогим бутик-отелем, расположенным на Главной улице. Он был маленьким и частным, и вместе с тем, достаточно высококлассным, чтобы придать тайной встрече гламура без потерь для кошелька. Мне уже приходилось выслеживать там неверных супругов.