Раскол Церкви
Шрифт:
– Это означает, что Кэйлеб - или, что более вероятно, адмирал Рок-Пойнт, действующий в рамках общих инструкций Кэйлеба - посылает мне сообщение.
Нарман отрезал еще один кусочек дыни и некоторое время критически рассматривал его, прежде чем отправить вслед за предыдущим. Затем он снова посмотрел на Пайн-Холлоу.
– Они демонстрируют, что пока у них есть контроль над морем, они могут делать это с нами, когда захотят. Вы можете считать это наглядным напоминанием о том, что, несмотря на все, что может сделать коммодор Жэзтро, мы не можем по-настоящему навредить им, но они, безусловно,
– Действительно?
– глаза Пайн-Холлоу задумчиво сузились. Он знал о встрече между Нарманом и епископом-исполнителем Уиллисом Грейсином, ставшим самым высокопоставленным церковником в княжестве, учитывая внезапное решение архиепископа Лайэма Тирна вернуться в Зион, чтобы... посовещаться со своими коллегами, как только известие о случившемся в проливе Даркос достигло Эрейстора. Но его двоюродный брат не сказал ему, о чем была эта встреча. По крайней мере, до сих пор, - подумал он, - когда Нарман одарил его несколько кривоватой улыбкой.
– Добрый епископ-исполнитель обеспокоен степенью нашей приверженности продолжающейся войне против Чариса.
– Приверженности?
– Пайн-Холлоу моргнул, затем недоверчиво покачал головой.
– Он думает, что после пролива Даркос и смерти Хааралда мы считаем, что Кэйлеб примет нас как союзников?
– недоверчиво спросил он, и Нарман невесело усмехнулся.
– Похоже, что это письмо от архиепископа Мейкела - простите, от вероотступника, еретика и предателя Мейкела Стейнейра - великому викарию немного... встревожило Грейсина, скажем так. Не думаю, что он придавал больше доверия сообщениям о нарушениях Хааралдом Запретов, чем мы когда-либо. По крайней мере, до тех пор, пока предполагалось, что это будет милое и простое дело - разметать Чарис из конца в конец в соответствии с расписанием Клинтана. Теперь, когда удар пришелся совсем по другой ноге, и этим идиотам из храмовой четверки удалось вынудить Кэйлеба бросить открытый вызов, он чувствует себя немного незащищенным здесь, у нашей гостеприимной груди.
– Нарман, - тон Пайн-Холлоу был таким же обеспокоенным, как и выражение его лица, когда его первоначальное недоверие сменилось чем-то другим, - это небезопасно - быть...
– Что?
– глаза князя с вызовом смотрели на него через стол.
– Честным? Прямолинейным?
– Я только говорю, что был бы удивлен, если бы у инквизиции не было ушей ближе к вам, чем вы думаете, - трезво сказал Пайн-Холлоу.
– Я точно знаю, кто главный агент инквизиции здесь, во дворце, Травис. На самом деле, он уже около трех лет сообщает именно то, что я хочу сообщить.
– Вы подкупили агента инквизиции?
– О, не будь так шокирован!
– ругнулся Нарман.
– Почему шпионов Клинтана нельзя подкупить? Только пускающий слюни идиот, который к тому же слеп и глух - а я думаю, вы согласитесь, что ни один агент инквизиции, скорее всего, таким не будет, - мог не знать о взяточничестве и коррупции, которые происходят каждый день в самом Храме! Когда вся церковная иерархия так же коррумпирована и продажна, как кучка портовых сутенеров, продающих своих собственных сестер, почему их агенты не должны быть такими же коррумпированными, как их хозяева в Зионе?
– Вы говорите о Божьей Церкви, - сухо заметил Пайн-Холлоу.
– Я не говорю о Боге, и я не говорю о Его Церкви, - парировал Нарман.
– Я говорю о Церкви, которая была захвачена такими людьми, как Жэспар Клинтан, Аллейн Мейгвейр и Замсин Тринейр. Неужели вы хоть на мгновение думаете, что храмовой четверке есть какое-то дело до того, что Бог хочет для самой Церкви? Или что кто-то еще в совете викариев собирается рисковать своей милой, розовой задницей, выступая против Клинтана и других только потому, что они оказались лживыми, своекорыстными ублюдками?
Пайн-Холлоу был значительно больше, чем просто шокирован. Со времен битвы в проливе Даркос Нарман становился все более открытым в своем недовольстве Храмом, но никогда раньше он так откровенно не высказывался о Церкви и людях, которые контролировали ее политику. О, он никогда не делал секрета из своего мнения о викарии Жэспаре и его дружках, по крайней мере, со своим кузеном, но он никогда открыто не распространял свое презрение к великому инквизитору и храмовой четверке на всю церковную иерархию!
– В чем дело, Травис?
– спросил Нарман более мягко.
– Ты шокирован отсутствием у меня благочестия?
– Нет, - медленно произнес Пайн-Холлоу.
– Да, это так, - поправил Нарман тем же медовым голосом.
– Ты думаешь, что я не верю в Бога или что я решил отвергнуть Его план Сэйфхолда. И ты боишься, что если Грейсин или инквизиция поймут, что я чувствую на самом деле, они решат сделать пример из меня... и, возможно, из тебя тоже, поскольку ты не только мой первый советник, но и мой кузен.
– Ну, если ты так ставишь вопрос, то, возможно, ты прав, - еще медленнее признал Пайн-Холлоу.
– Конечно, я прав. И я не удивлен, что ты сам удивлен, услышав это от меня. Это первый раз, когда я так откровенно высказался кому-либо, кроме, возможно, Оливии. Но я думаю, что в сложившихся обстоятельствах мне пора обсудить этот вопрос с кем-то, кроме моей жены. Ну, полагаю, с кем-то, кроме моей жены и дяди Хэнбила, если быть до конца точным.
– При каких обстоятельствах?
– осторожно спросил Пайн-Холлоу, и теперь в его глазах была активная тревога.
Была причина, по которой уровень его беспокойства только что взлетел до совершенно новых высот, потому что Хэнбил Бейц, герцог Солэмэн, был не просто дядей его и Нармана. Несмотря на то, что ему было за семьдесят, Солэмэн оставался энергичным и острым, как бритва. Физически он был почти полной противоположностью Нарману; во всех других отношениях они с князем были очень похожи, за исключением того факта, что, в отличие от своего племянника, Солэмэн питал отвращение к политике. Однако, несмотря на то, что ему мало нравилась "великая игра", никогда не возникало ни малейших сомнений ни в его компетентности, ни в его лояльности к интересам семьи, ни к самому Нарману. Вот почему он был командующим эмерэлдской армией. Это была должность, для которой он хорошо подходил, и которая позволяла ему проводить в Эрейсторе как можно меньше времени, вне занятий политикой.