РАСКОЛ
Шрифт:
У Юрия не вызвала сомнения подлинность якобы фирменного бланка фирмы «Ситроен», хотя любой имеющий мало-мальское представление о компьютерной графике и копировальных машинах, мог себе вообразить, сколько точно таких же бумажек можно наштамповать с помощью принтера и ксерокса. Юрочка старательно выводил буквы, отвечая на вопросы анкеты. Он уже чувствовал, что его положение в сите Родионовой становится зыбким. Хозяйка все реже хотела его видеть. Что-то не клеилось у него на поприще Дона Жуана. А тут подвернулся такой случай. Юрий, конечно, не собирался добровольно порвать со своей обожаемой патронессой и тем самым лишиться стольких благ. Его устраивало то, что он имел. Как известно, особи мужского рода весьма инертны.
Точку в этой пьесе могла поставить только Родионова. Она была держательницей авторских прав, а он лишь одним из героев изданного ей романа. Юрий, зная себя, понимал, что не встреть он такого человека, как Николай Владимирович, для него бы эта пьеса закончилась немой сценой. А так, как говорится, не будь дураком, заблаговременно себя страхуй от неминуемых невзгод. Отходной вариант возник как нельзя вовремя, да еще какой. Юноша млел от мысли, что за счет своей внешности он прокормит себя всегда. Итак, привыкший всем нравиться Юрочка медленно выцарапывал слова на анкете, как будто реставрировал древний пергамент. Он хотел, чтобы в фирме оценили его аккуратность.
Крюк мгновенно понял, что Юрочка для него настоящая находка. В нарциссах Крюк ценил исключительно разговорчивость. Лишь услышав фамилию Родионовой, Юрочка, желая показать, что тоже не простачок, стал выкладывать все, что знал о своей хозяйке, хотя о том, какое отношение к Родионовой, собственно, имеет его персона, упомянул неконкретно, вскользь, иными словами, предпочел тактично умолчать о своем «проститутстве». Хотя наемному киллеру это хобби Юрочки было не интересно, его вообще не интересовали альфонсы, его занимала исключительно информация, которой располагал конкретно любимый мальчик Родионовой. Именно поэтому Крюк с ним и познакомился.
Знал Юрочка мало. Такой вывод сделал Крюк, но заключил, что при соответствующей обработке из этого дуралея можно выжимать более ценные сведения.
«Мой юный друг, – многозначительно мотал головой Крюк, выцеживающей из детского лепета юноши полезные подробности, как только Юрочка уходил в своих откровениях не в ту степень. – Мой юный друг…» Много раз повторял Крюк удобную фразу, а про себя думал, что Юрочке одинаково подойдут два прозвища – Членочеловек и Человек-балалайка… Крюку нравилось придумывать клички.
О том, что Юрочка числится в альфонсах у Родионовой, Крюк узнал случайно, услышал краем уха – в престижном дансинге об этом говорили все. А потом Юрочка и сам растрепался. В юношу буквально все тыкали пальцем, и это не смущало его. Наоборот, грудь была колесом. Крюк сразу стал его пасти.
В свободное от «хобби» время Юрочка захаживал в «Лыбидь». Танцующая в чилл-ауте клуба стриптиз роскошная Иола с радостью согласилась выполнять любые поручения Крюка. Такие деньги танцовщице не предлагали даже за любовь. Крюк знал, кому и сколько платить, знал он также, что на Иолу заглядывался крестник Родионовой, Андрюша, который, как он выяснил, здесь тоже был завсегдатаем. Крюк даже успел за ним понаблюдать. Андрея Крюк окрестил для себя «Вульвострадателем».
В средствах и во времени Бейсик Крюка не ограничил: киллеру позволялось делать собственные ходы, действовать по обстановке. Бейсик считал его умным убийцей, босс даже счел нужным ввести Крюка в курс дела.
Пока что доступ к Матушке для Крюка был наглухо закрыт. Ликвидатор ломал голову, как преодолеть трехэшелонную охрану, которой окружила себя Родионова. Но, хоть и впотьмах, он шел к заветной двери, на ходу подбирая ключи. Интуитивно, даже не нащупав замочной скважины, но будучи уверенным, что они обязательно подойдут. Он чувствовал, что близок к цели, инстинкт профессионала подсказывал, что он на правильном пути.
***
… Иола позвонила ближе к полуночи, сообщила, что «клиент» на месте. По дороге в «Лыбидь» Крюк обдумывал, как построить сегодняшний разговор с Человеком-балалайкой, чтобы он «брынчал» без задней мысли. Увидев поникшего, слегка пьяного Юрочку, Крюк определил, что «плод созрел», пора снимать урожай. Юрий расположен к нужной беседе, разговор получится.
– Раньше такой румяный был, – по тому, как оживился Юрочка, Крюк понял, что его появлению рады. Это был плюс, он уже знал, как разговорить парня. – Ну, Юрочка, где жизнеутверждающая энергия? Как там у вашего кумира – Боди Титомира, где «хай энерджи»? Куда делся «энтузиазм», почему не прослеживаются приподнятое настроение, бодрость духа и жизненный тонус? – Юрочка уже смялся. Крюк шутил дальше, – неужто растерял жизненные ресурсы, израсходовал по пустякам запас своих гормонов, скоропостижно иссякла потенция? А ты, мой юный друг, думал, что она без конца и без краю? Ой-е-ей! Сколько юных душ загубил перерасход вечного топлива, распыленного по ветру! Топливо-то вечное, двигателя вот только вечного не бывает. Или нет?! Там все в порядке, – Юрий хохотал взахлеб. Крюк развивал успех. – А?! Все, я знаю, что стряслось. Осеменил не ту особь, любимая узнала, и ревность затуманила ее очи. Скажи, что я не прав. Что, дама сердца Елена Александровна Родионова не желает и слушать твоих оправданий? Дала от ворот поворот?
– Я ее больше не люблю, – вмиг посерьезнел Юрочка и, даже не спросив Крюка, откуда такая осведомленность о фиаско в его отношениях с Родионовой, добавил, – Она меня уже достала своими капризами, корчит из себя семнадцатилетнюю девочку, старая карга.
– А вот это правильно, – подстегнул Крюк. – Сдалась тебе эта бабулька. Подзаработал малость и достаточно. Пора о будущем подумать. Да любая парижанка сочтет за счастье укрываться под одним одеялом с таким красавчиком. И если ты не дурак, то многого добьешься. Ну что, надумал? Подписываем контракт? Или ты не можешь расстаться со своей хозяюшкой? Я тебя понимаю… Она женщина состоятельная, крутая.
– Подписываем, надумал! – снова повеселел Юрочка. Его совсем не пугала напористость нового знакомого, его заинтересованность, его информированность. Мало ли, всего не упомнишь. Может, сам сболтнул в прошлый раз, а может, просто земля слухами полнится. Фирмачу не составило бы особого труда навести о нем справки.
Юрочка думал, стоит ли горевать, Родионова сама скоро пожалеет о своем поспешном решении избавиться от него. Мысли Юрочки были уже в Париже. «Уж я-то не останусь у разбитого корыта, найду себе применение, милая Елена Александровна, убиваться не стану». Однако обида все еще преобладала. Восторг от новых перспектив еще ее не вытеснил. Юрочка зло проговорил:
– Меня здесь ничто не держит, и уж тем более Родионова. Не хочу быть игрушкой, – дальше пошли рассуждения. – Рядом с ней можно быть лишь игрушкой или лакеем. Когда ей хорошо – все должны радоваться, когда ей плохо – всем должно быть плохо. Что далеко ходить, сегодня я с ней встречался. У нее возникли проблемы – тут же все люди для нее перестали быть людьми. Все – только исполнители ее воли. Она не слушает никого, даже своему ближайшему советнику, не церемонясь, затыкает рот. Не дает и слова сказать. Мурашки по коже бегают, когда она говорит.