Расколотое королевство
Шрифт:
Я слышал их протестующие крики, но не обратил на них внимания, а махнул рукой остальным и первым бросился в гущу сражения, где тяжелые французские мечи косили остатки вражеского арьергарда. Мои башмаки громко хлюпали по грязи, смешанной с кровью и мочой. Раз или два я чуть не споткнулся о трупы, потому что не мог оторвать взгляда от позолоченного шлема под полосатым знаменем. Однако по мере того, как рушились вражеские боевые линии, и начиналась беспорядочная резня, было все труднее пробираться через толпу.
Впереди наш путь пересек отряд рыцарей. Один из них заметил нас и окликнул. Я торопливо ответил ему на французском языке и назвал наши имена, чтобы они поняли, что мы норманны, как и они. В разгар боя
Мы побежали дальше через рыночную площадь сквозь густое облако черного дыма, который клубился перед нами, язвил глаза, обжигал горло и грудь. Кашляя, моргая, чтобы очистить зрение, я продолжал двигаться вперед. Мимо нас мчались вооруженные всадники, над ними гордо летели их вымпелы. Они с восторгом выкрикивали имя Нормандии, Бога и короля, опуская оружие на головы последних датчан и нортумбрийцев. Другие отбросили в сторону копья и взяли факелы, чтобы поджечь те дома, которых еще не коснулось пламя. Когда дым рассеялся, я неожиданно близко увидел позолоченный шлем Эдгара Этлинга, рядом с ним Беренгара, а между нами множество людей, которых с каждым ударом сердца становилось все больше. В переулках еще держались последние линии обороны, некоторые наши противники предпочитали встретить смерть лицом к лицу, чем быть пораженными в спину во время бегства, другие надеялись удержать позиции, пока их ярлы и таны не сядут на лошадей и не покинут поле боя. Они смыкали щиты и плечом к плечу вставали на нашем пути отрядами от десяти до сорока человек.
Внезапно я остановился. Позади одной такой линии щитов на коня взбиралась маленькая фигурка, которую я не ожидал увидеть здесь. Только не здесь.
Нигде на свете.
Земля медленно повернулась у меня под ногами, и мысли о сражении улетучились в один миг. С пересохшим горлом я завороженно смотрел на появившийся передо мной призрак, который словно выплыл из полузабытого сна, из самых глубин больной памяти. Потому что она была мертва.
Поднимаясь в седло, она повернулась ко мне спиной, но я узнал ее в одно мгновение. Голова ее была непокрыта, а длинные волосы распущены, как я помнил, и свободно струились по плечам и спине: густые пряди, черней самой темной ночи, когда луна только зародилась, а звезды скрылись за тучами. Ветер беспечно играл с ними, словно вокруг не горели дома, не умирали люди. На мгновение она повернулась, и я увидел ее лицо.
Освинн.
Этого не могло быть, и все-таки это была она. Нет, наваждение. Я моргнул, чтобы прогнать его, но женщина с черными волосами не исчезла. Голова кружилась, дыхание остановилось в моей груди, и я почувствовал, как холод побежал по всему телу с головы до ног.
Она еще не заметила меня. Рядом с ней на белого жеребца вскочил седой, но мощно сложенный мужчина. Датчанин с широкой грудью, с заплетенными в косу волосами, с руками, унизанными витыми кольцами из золотой проволоки. На его щите красовался огнеглазый дракон с топором в когтях.
— Освинн, — позвал я. — Освинн!
Я развязал ремень под подбородком, позволив шлему упасть на землю, чтобы она могла увидеть мое лицо. Снова и снова я кричал ее имя, горло саднило от усилий, а хриплый голос заглушали боевые крики и звон стали; я уже начал терять надежду, когда она наконец увидела меня.
Ее темные глаза расширились, тень узнавания мелькнула по лицу. Приоткрыв рот, она смотрела на меня, а я на нее, вне себя от радости и потрясения при виде ее живой здесь, совсем рядом. Казалось, мы целую вечность не отводили взгляд друг от друга, хотя, скорее всего, это длилось всего пару мгновений, потому что прежде чем она успела ответить, мужчина на белом коне схватил ее поводья, и они быстро поскакали прочь переулками по направлению к тлеющим останкам кораблей и темным болотам за ними. Прежде чем скрыться из виду, она еще раз обернулась через плечо. Ее губы шевелились, и хотя голос был не слышен, не было никакого сомнения, что она звала меня.
Танкред.
А потом она исчезла. Со всех сторон бежали люди, последние из врагов либо сдавались, либо встречали свою смерть на острие нормандской стали. Песнь победы неслась к небесам. Беферлик принадлежал нам.
Силы оставили меня, я опустился на колени, закрыл глаза и тяжело дышал, прислушиваясь к трудным ударам сердца глубоко в груди. Безжалостный восточный ветер насквозь пронизывал куртку и тунику, холодные капли дождя кусали щеки и больно ранили лицо.
Я почувствовал на плече тяжесть руки и открыл глаза, рядом со мной стоял Эдо.
— Я видел ее, — просто сказал я.
Я не мог поверить, что произношу эти слова.
— Я видел Освинн.
— Это была не она, — ответил Эдо, после грохота боя было странно слышать его тихий голос. — Это невозможно. Она умерла больше года назад.
Я тоже так думал. Разве не так мне сказали в Дунхольме? И все же мои собственные глаза доказали мне, что я ошибался. Все то время, что я считал ее убитой, она была жива.
— Это была она, — повторил я сквозь стиснутые зубы.
— Танкред…
— Я знаю, что я видел.
Я отбросил его руку и поднялся на ноги. Мое терпение закончилось, и слова прозвучали неожиданно сурово. Я устал, все мое тело болело, и у меня уже не оставалось сил спорить.
Моя женщина была жива. Но ею завладел другой мужчина, и как бы я ни старался, я не мог изгнать его образ из моих мыслей.
ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ
Беферлик горел, и мы бежали.
Те из врагов, что оставались на своих кораблях в верховьях реки, были уже в пути, спускаясь вниз по течению или пробираясь пешком вдоль берега. Конечно, мы меньше всего хотели оказаться запертыми среди полей и болот в полуразрушенном городе, чьи горящие стены могли в любой момент обрушиться нам на головы, так что был дан приказ отступать. Мы добрались до заброшенного сарая, где нас ждал Эдда с лошадьми, а потом скакали галопом, чтобы догнать нормандскую армию на пустоши за пределами болот.
Похоже, что мы оставили город в последний момент. Когда хвост нашего арьергарда поднялся на холм и скрылся в ночи, я оглянулся и увидел, как первая линия вражеского войска, так и не успевшая омыть кровью наконечники своих копий, подступает к дымящимся останкам своей твердыни, чтобы найти в развалинах десятки, сотни трупов своих сородичей.
Свену и Этлингу удалось скрыться в болотах. Беренгар со своими рыцарями преследовал его, изо всех сил пытаясь пробраться через лабиринт предательских топей, но в конце концов был вынужден сдаться. Это означало, что Эдгар все еще был где-то там. Тут я ничего не мог поделать, хотя в душе был уверен, что от меня он бы не ушел. В тот же миг, как эта мысль пришла мне в голову, я обругал себя за неблагодарность. Не хотелось думать, что было бы с нами со всеми, если бы Беренгар не пришел мне на помощь.