Расколотое королевство
Шрифт:
Мои слова вызвали ропот. Обычно считалось, что только глупец может разделять свои силы, это действительно было рискованной стратегией, потому что тем самым мы ослабляли обе части армии, которые становилось легче победить по отдельности. Но те, кто прошел через столько сражений, как я, понимал, что этот риск может быть оправдан, потому что противник редко ожидал подобной стратегии и не знал, где находятся наши главные силы.
— Смеху подобно, — уверенно заявил Беренгар. — Даже голову не стоит забивать такой ерундой.
Я удивленно смотрел на него, потому что до
— Мы разделили наши силы при Эофервике, — крикнул я, почти не слыша сам себя. — И это принесло нам победу.
Мне повезло, что ФитцОсборн слышал все. Именно он тогда вел второй отряд на город, так что понимал, что я имею в виду. Именно его удар с фланга обратил Этлинга и его армию в отчаянное бегство. Кажется, сегодня в зале оказалось немало воинов, участвовавших в той битве, потому что с задних рядов начали раздаваться возгласы поддержки, которые стали быстро шириться после того, как Эдо с Уэйсом присоединили к ним свои голоса, и внезапно весь зал взорвался криками поддержки или осуждения, а в центре всего это безумия стоял я с дурацкой улыбкой на лице.
ФитцОсборн беседовал с Волком, сидевшим от него по правую руку, затем кое-что добавил Роберт, и двое других кивнули. Я взглянул на Беатрис, которая до сих пор просто сидела и слушала, не выказывая своего интереса ничем, кроме легкой улыбки в уголках губ. Сейчас она продолжала улыбаться, несомненно развлекаясь зрелищем взрослых мужчин, ссорящихся, как малые дети.
ФитцОсборн поднялся на ноги, давая понять, что совет закончен.
— Сейчас мы обсудим это предложение в узком кругу, — сказал он, указывая на сидящих по обе стороны от него. — Завтра я сообщу об окончательном решении. Сейчас вы можете вернуться к своим людям и рассказать им все, что было сказано сегодня вечером.
Проиграл я или выиграл? Я стоял растерянный, пока остальные лорды выходили через широкие двери в конце зала, ворча друг на друга. Я уже собирался последовать за ними, когда вдруг услышал, как Роберт зовет меня по имени. Я обернулся.
— Да, милорд?
— Ты пойдешь с нами.
Его лицо было суровым, рот сжат с узкую линию, взгляд отчужденный. Похоже, меня ждало наказание за опрометчивые речи. Краем глаза я заметил, что Беренгар ухмыляется, но его торжество было недолгим.
— И ты, — резко добавил Роберт. — ФитцОсборн желает говорить с вами обоими.
Теперь настала очередь ухмыльнуться мне, на что он ответил ледяным взглядом, словно пострадал исключительно по моей вине.
— Увидимся в лагере, — сказал Уэйс, а Эдо добавил со смехом: — Только если ФитцОсборн не съест тебя живьем.
Я наградил их саркастическим взглядом, но ничего в ответ придумать не успел.
Роберт поманил нас следовать за ним и прочими вельможами сквозь вышитые занавеси позади помоста, и мне пришлось покинуть моих друзей.
Около занавеса стояла Беатрис.
— Это было самое большое безумие, которое я когда-либо видела, — сказала она, делая шаг ко мне.
Ее замечание сопровождалось улыбкой, которая меня порадовала, но не до такой степени, чтобы ответить ей тем же, так как я понимал, что за ее ласковым взглядом теплилась надежда. Надежда, которая не могла принести ничего, кроме боли и разочарования, потому что я не мог разделить ее чувства.
— По крайней мере, я развлек вас, — сухо ответил я, когда мы вынырнули из-под занавеса в маленькую прихожую позади зала.
Наверное, она заметила мою холодность, потому что ответила вопросительным взглядом.
— Уже поздно, — сказала она. — Я должна идти отдыхать. Надеюсь, наши пути скоро снова пересекутся.
— Уверен в этом, миледи, — ответил я как можно безразличнее.
Она быстро попрощалась с братом и извинилась перед графом Гуго, кастеляном Роджером и ФитцОсборном, прежде чем взять плащ у ожидавшей ее служанки. Я заметил, что на этот раз с ней была не Папия, а полная девица с черными бровями и угрюмым взглядом.
А потом она исчезла. Я почувствовал укол совести. Я не хотел выглядеть невежливым, но что еще я мог ей сказать?
ФитцОсборн пожелал жене спокойной ночи, а затем жестом пригласил нас сесть. Круглый стол с несколькими стульями стоял в центре комнаты. Беренгар взял один из них, и я, подождав, когда он усядется, сел напротив, чтобы внимательно наблюдать за ним. Не сомневаюсь, что он собирался вести себя так же, потому что его маленькие глазки неотступно следили за мной.
— Что? — спросил я, и он молча отвернулся.
ФитцОсборн все еще стоял, прочно оперев руки в столешницу перед собой.
— Итак, — сказал он мне и Беренгару. — При других обстоятельствах я упрекнул бы вас обоих за вашу несдержанность. Но так как сегодня у нас есть более важные вопросы, я готов простить вам ваш неблаговидный поступок при условии, что вы выслушаете то, что я должен сказать.
Он сделал паузу и, убедившись, что мы его слушаем, обратился ко всем в комнате:
— Я считаю разумным предложение двойной кампании против валлийцев. Поэтому сейчас мы должны согласовать, как действовать дальше и как лучше всего разделить наши силы.
На мгновение я был застигнут врасплох. Я не ожидал, что мое предложение будет услышано.
Первым заговорил Беренгар:
— Я не согласен, милорд. Почему вы вообще слушаете его? С какой стати он решает, как должно действовать наше войско?
— Не он, — ответил ФитцОсборн. — А я. Я уверен в достоинствах этого плана, если тебя беспокоит только это. Я с удовольствие выслушаю другие предложения, если они у тебя есть, но считаю, что наша лучшая тактика заключается в следующем: меньшая партия ударит на юг с целью проникнуть вглубь Поуиса, совершая набеги по всей стране, чтобы захватывать скот, сжигать посевы и таким образом лишить валлийцев ресурсов, а так же отвлечь их внимание. Между тем вторая, большая армия двинется на север в Гвинед, истребляя врага, где только встретит его.