Расколотый Мир
Шрифт:
— Кридмур.
— Да?
— Ты слишком много разговариваешь с этой женщиной. Ты не должен был сообщать ей, кто такой Генерал. Мы приказывали тебе.
— Уже поздно. Да и как иначе она смогла бы выполнить свою работу?
— Ты позволил ей копаться в голове Генерала. Если она добьется успеха, тебе придется убить ее. Ты сам это понимаешь.
— Я понял вашу точку зрения.
—
— А если я откажусь? Я не говорю, что отказываюсь. Но если откажусь. Что тогда?
— Ты становишься все грубей и заносчивей. Нам следует научить тебя уважать своих хозяев.
— Но я нужен вам живым, здоровым и быстроногим.
— Мы вынуждены, покинуть тебя на время, Кридмур. В Ложе идет дискуссия. Мы разрабатываем запасные планы. На случай, если ты потерпишь неудачу. Это... сложно. Больно. Страшно. Это требует нашего внимания. Ты силен, но мы покидаем тебя, и ты не сможешь обратиться к нашей мудрости.
— В таком случае, попытаюсь обойтись без вашей мудрости.
— Выполняй приказы.. Беги на запад. Не думай, что мы не следим за тобой.
Кридмур вдруг повернул голову и улыбнулся ей:
— Мужайтесь, Лив. Все будет хорошо. Мы продолжим путь без надзирателей.
Они шагали по пересохшему руслу реки. Шел их второй день в долине. Узкий коридор тянулся меж холмов, уходя за горизонт. Лив научилась ориентироваться по солнцу и знала, что движутся они примерно на запад.
— Больше всего я жалею, что мы потеряли лошадей, — сказал Кридмур. — Благородные животные. Но важно то, что здесь нет дорог, и мы будем сторониться равнин, так что транспорт наших преследователей окажется бесполезным. Линейные не могут ездить верхом, Лив, они боятся лошадей, их мускулов, глаз и зубов, их необузданности. А короткие тонкие ножки и почерневшие легкие линейных не позволяют им двигаться быстро. У нас внушительное преимущество. Я настроен оптимистично.
Солнце все еще палило, но вчера вечером село так рано, будто пришла зима. Кридмур пожал плечами и велел Лив не беспокоиться: чем дальше на запад они уйдут, тем больше вокруг будет странностей.
Весь день страшный ветер поднимал камни со дна русла в воздух и обрушивал их обратно на землю. Путники укрылись в гроте, вырезанном водами реки, и слушали стук падающих валунов. И лишь вечером двинулись дальше по растрескавшейся красной глине речного русла.
Около полудня, когда солнце залило русло волной нестерпимого жара, они снова укрылись под каменным навесом, вытесанным рекой, протекавшей здесь много веков назад. Под ним был водяной источник, и Кридмур объявил, что вода пригодна для питья. Он наполнил ею бурдюк, достал из рюкзака вяленое мясо, и они поели.
Заставлять Генерала есть было трудно. Он стонал, ерзал и отказывался глотать пищу, которую ему клали в рот. Он обделался, и Лив постаралась обтереть его как можно чище. Она очень жалела о
— Было бы неблагородно с моей стороны взвалить на вас всю заботу о старике. Напомните мне, когда придет моя очередь, — сказал Кридмур.
Насвистывая, он с явным удовольствием принялся за чтение романа.
Лив подсела к Генералу.
— Генерал Энвер, — сказала она.
Тот даже не взглянул на нее.
Она чувствовала себя глупо: читала старику сказки, разговаривала с ним как с умалишенным, пичкала лекарствами, досаждала электротерапией.
— Рядом с нами историческая личность, — заметил Кридмур. Лив не обратила на него внимания.
— Генерал, я читала вашу книгу, — сказала она. Она знала, что Генерал был важной фигурой в полной потрясений истории Запада, но не придавала этому большого значения. Несчастный калека, сидевший рядом, для нее был прежде всего автором «Истории Запада для детей».
Он был гордым, немного самодовольным, во многом ограниченным и лишенным чувства юмора. Над его рассуждениями о приличиях, честности, демократии и нравственной чистоте иногда невольно хотелось смеяться. Его система добродетелей (семь личных, шесть гражданских, пять военных) была ближе к безумию, чем к философии. И все же... В «Истории Запада» неоднократно подчеркивалось, что сам Генерал был «обычным трудолюбивым и исполняющим свой долг гражданином, таким же, как вы», но все понимали, что это не так, — и прежде всего, он сам. Он был Провидцем.
В первые дни Республики, когда та существовала лишь в мыслях ученых и аристократов-идеалистов на верхних этажах таверн Моргантауна, он был одним из них. Но оказался единственным, кто осмелился воплотить их философию в реальность. Он освободил Моргантаун, Ашер и Лудтаун. Превратил Лигу Красной Долины, непрочный торговый союз бароний, городов-государств и торговых компаний, в военный союз, затем в движение, затем в религию, затем в авангард армии, которая завоевала юг, запад, восток, покорило мелкие государства и города, самопровозглашенные герцогства и баронаты, и заставило их правителей (пригрозив оружием, если требовалось) собираться в огромном каменном зале заседаний в Красной Долине, где они, недовольно ворча, проводили голосования и управляли новосозданным демократическим содружеством народов, которое назвали Республикой. Он изгнал со своих земель агентуру Стволов и сдержал войска Линии. Лив плохо разбиралась в политике и ничего не понимала в тактике, но ей было ясно, что этот человек — гений.
Он присутствовал на берегах Красной Реки во время подписания Хартии, но сам не подписал ее, настояв на том, что он — всего лишь простой солдат. Подписание Хартии — забота сенаторов, президентов и им подобных, решил он.
Лив вынула «Историю Запада» из кармана своей мешковатой красной фланелевой рубашки. От дождя и ее собственного пота книга распухла, искривилась и покоробилась так, что страницы напоминали пластинки под шляпкой гриба; многое уже нельзя было прочесть, но книга не рассыпалась. Ее сделали на совесть.